Читать книгу "Фарш Мендельсона - Анастасия Монастырская"

Почему-то я уверена, что, подъезжая к станции «Горы», мой экс-муженек знал, что будет убит. Знал, и все равно вышел на роковой остановке. Знал, и подпустил к себе убийцу. Что это, бессмысленная храбрость, надежда на авось, или же фатальная обреченность? В последнее верить не хочется. Судьба не есть фатальность или смирение, судьба — это постоянная борьба за выживание, за свое место под солнцем. Для Ваньки оказалось намного проще смириться.

…Я надорвала конверт. Сомнений не осталось: знакомый неряшливый почерк. Курицына лапа.

«Эфа, привет!

Если ты читаешь это письмо, значит, я в тебе и в себе не ошибся. Из этого делаю два вывода: ты умная женщина, и меня уже нет на свете. Интересно, как именно я умер? Неужели, как во сне? Ножом в сердце? Расскажешь потом, при случае. Извинись за меня перед стариками. В последние дни я вел себя не лучшим образом. На то есть свои причины. Если меня убьют, им будет легче пережить гибель негодяя, нежели хорошего человека, каким они считали своего внука. Ну, вот пошел пафос. Думаю, ты это переживешь. Хотя сам терпеть не могу слезы-сопли в шоколаде.

Теперь к делу. Извини, жена, но, кажется, я тебя все-таки втянул в очень плохую историю, настолько плохую, что и передать нельзя. Наверное. Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь. То-то же. Тебя они засекли еще в аэропорту, когда ты меня провожала. И нет бы мне, дураку, сказать: случайная знакомая, перепихнулись на посошок, а после разбежались. Я сначала так и хотел сделать, но ты была в тот день очень красивой. Меня же все жалели, мол, куда едешь, зачем. Разозлился и решил похвастаться единственным, что у меня было. Тобой. Опять слезы-сопли в шоколаде. Я тебя всем представлял как любимую женщину, от которой у меня не было и никогда не будет тайн. И почти не соврал. Это я насчет любимой женщины. Если бы все начать сначала, то ни за что бы с тобой не расстался. Ты — единственная, кто умеет меня рассмешить. Комплимент сомнительный, но я на них не силен. Прости.

Эфка, я тебе клянусь, что когда увозил этот проклятый камень, хотел его отдать по назначению. Мы должны были встретиться с одним человеком в центре города. Прямо как в фильмах про шпионов: в центре города, у фонтана, я буду с газетой и розой в петлице. Я бы ему отдал камешек, он мне гонорар. Все честно. Но он не пришел. Даже не знаю, почему. Может, его убили, может, просто испугался. Я сначала каждый день бегал на условленное место. А потом перестал. Только потом сообразил, сколько денег у меня в руках. Миллионы. Понимаешь, Эфа, миллионы долларов. Мы же всегда мечтали стать богатыми. В общем, черт попутал, конечно. Я решил присвоить камешек себе. Через Интернет стал искать покупателя. Кто ж знал, что покупатель окажется таким… злопамятным и таким знакомым. Это страшный человек, Эфа. На вид никогда не подумаешь, что в душе он настоящий палач. Наши его так и называли — доктор Смерть. Когда он приходил, то всегда приносил смерть. Вот и за мной пришел. Но сейчас не обо мне речь.

О тебе. И о моем деле. Ты должна его как-нибудь закончить. Ради меня. Ради нас. Помнишь, как в свое время я искал клад на Невском проспекте? Смешно вспомнить. Карту мне продал за бутылку водки старичок, он еще в букинистическом магазине подрабатывал. Я к нему часто наведывался. То открыток куплю, то книгами старинными за бесценок разживусь. Были и антикварные вещички. Так я и нашел это письмо. Сначала думал продать его кому-нибудь, а потом закрутился перед отъездом, сунул в чемодан на дно и забыл. Только в Канаде прочитал и понял, какой шанс уплыл. Впрочем, нет худа без добра. Оказалось, что и камешек я неспроста себе оставил, потому что без него ничего не получится. Путано, да? Но извини, подруга, я пьян немного. На резвую голову вообще за эпистолярный жанр не берусь. Страшно.

Так вот, после революции один петербургский промышленник — Калитин его фамилия — спрятал часть фамильных драгоценностей под Петербургом. В подвале одной из своих усадеб. А сам рванул в Константинополь. Не знаю, добрался он или нет, но письмо его к дочке — Елизавете — сохранилось. Она в отличие от отца решила остаться на родине, вот папаша и позаботился о благополучии девочки. Только письмо она не получила. И вот тут начинается самое невероятное. Сплошные совпадения. Так не бывает, но, тем не менее, так есть. Ключом к сундучку с драгоценностями служит кольцо с изумрудом. Тем самым, Эфа. До революции оно каким-то образом попало к Калитину. Я не успел выяснить. Попало ненадолго, потом опять исчезло. Вот я и подумал, что сама судьба мне предоставила уникальный шанс. Понимаешь, у этого изумруда особая огранка, Калитин прямо пишет, что замок сделали специально под него. Ты думаешь, я спятил, да? Но мне так захотелось найти этот клад, умру, думаю, а найду. И вот умер.

Когда доктор Смерть приехал в Канаду, я моментально рванул в Россию. Думал, успею. Но, видно, уже не получится. Сама в это дело не лезь. Знаю я тебя. Лучше отдай письмо Федорову. Вроде неплохой мужик. Честный. Да и на тебя глаз положил. Так что сообразит, что к чему. Карты у меня, к сожалению, нет. Только приблизительные наметки. Они прямо сделаны на ксерокопии письма, само оно рассыпалось из-за ветхости. Когда его найдешь, то сообразишь, куда ехать и где искать. Если найдешь — все твое. Будь счастлива и не поминай лихом. А я… все. Уехал в Америку!

Когда свидимся (надеюсь, что не скоро), расскажешь, как выглядел клад, стоивший мне жизни. Фу, какой пафос!

P.S. Опасайся доктора. Он был на моих проводах в аэропорту и знает, что ты можешь его опознать, если что. Будь осторожна.

Иванов».

ГЛАВА 18

Хорошенькая история, нечего сказать! И опять этот мифический доктор Смерть, с которым, как выясняется, я шапочно знакома. Ну и дела! И где мне теперь искать это письмо? Как спасаться от доктора? Я растеряно посмотрела на содержимое двух чемоданов. Вот детектив доморощенный, хоть бы подсказку оставил. Стоп! Как раз подсказку он мне и оставил. В своем духе, разумеется. Иванов, я беру свои слова обратно. «Уехал в Америку!» Вот! Знай и помни произведения классиков! Наш любимый с Ивановым персонаж из романа «Преступление и наказание» — Свидригайлов — помнится, тоже уехал в Америку. Ну, конечно, Достоевский! Я выхватила книгу, лежавшую в куче ивановских шмоток, и она сама раскрылась на нужном месте. В середине была аккуратная вклейка: ксерокопия старого письма. Несколько пергаментных ламинированных страничек. Хм, без хорошей лупы здесь не разберешься. Да и на дворе стемнело, пора спускаться с чердака.

Но как только я устроилась за столом, вооружившись лупой (в моем хозяйстве и не такое найдешь) в дверь позвонили. Неужели еще один жених? Как же они надоели, боже мой. Закончится ли когда-нибудь брачная эпопея? Еще немного, и стану мужененавистницей. В своих предположениях я оказалась права. Отчасти. На пороге стоял Сергеев.

— А где Фара, Сергей Сергеевич! — улыбнулась я. Несмотря на внутренние сомнения, мне все же нравился этот чуть неуклюжий человек. — Проходите!

— Вы очень милы, Стефания Андреевна. Фара чувствует себя несколько дискомфортно. Что-то мне подсказывает: наши крокодилы нашли интимный язык. И вскоре мы с вами станем бабушкой и дедушкой.