Читать книгу "Кассандра - Сергей Пономаренко"

— Но так все равно нельзя. Это не по-людски.

Толпа вновь бросилась на приступ магазина, ломая витрины, срывая ставни и разбивая окна. С ношей за спиной мне не удалось пробраться внутрь — меня отталкивали, материли. Поняв, что туда мне не попасть, я вернулся в разгромленный магазин одежды, намереваясь переодеться. Развернул тюк, хотел надеть костюм.

— А ну погодь, дед! — На меня уставилось дуло нагана. Рука держала его твердо, не дрожала — видно, хозяин умеет обращаться с ним. — Вещи оставляй, а сам пошел вон! — Лицо круглое, сытое, с короткой стрижкой — не похож на блатного.

— Да хоть этот костюм оставь! — попросил я, не желая расстаться с добытой вещью, правой рукой полез под пиджак, где была спрятана монтировка. Раздался выстрел, и пуля пролетела возле моего лица.

— Это я нарочно промазал — второй раз попаду «в яблочко». Пшел вон!

Я вышел из магазина, горя надеждой восполнить потерю в следующем, но на пути встречал лишь разгромленные, уже полностью пустые лавки. Народу на улицах стало меньше, то и дело попадались счастливчики, пыхтевшие под тяжелой ношей, они тащили тюки награбленного, рыская взглядом: чем бы еще прибарахлиться. Менее счастливые несли все, что попало под руку: связку деревянных вешалок, керосиновые лампы без стекла, а один здоровяк нес на плече с десяток инвалидных костылей.

Я направился на квартиру к Кузьме на Подол, не задумываясь, что там меня может ожидать. А чего теперь бояться? Если полуподвал окажется закрытым на замок, то для этого есть монтировка, а если он уже заселен кем-то, то и тут поможет все та же монтировка.

Кровь во мне бурлила после того, как по-глупому лишился вещей, ярость требовала выхода. А еще до умопомрачения хотелось есть. Послышался шум моторов, и показалось передовое подразделение мотоциклистов, в шлемах и с пулеметами в колясках. Я юркнул в ближайший двор: немцев я не боялся, считал, что мой послужной список и то, что скрывался от энкаведешников, должно было настроить их по отношению ко мне доброжелательно, но сейчас вступали передовые части, и один Бог знает, что у этих вояк на уме. Вспомнил прошлое, когда, разгоряченные недавним боем, во главе с товарищем атаманом, врывались в село, стреляя во всех, кто попадался на пути.

Прячась от немцев, я оказался в глухом дворе-колодце шестиэтажного дома. Внезапно в сторонке послышался какой-то писк или стон. Оглянулся: двое пацанов, явно хулиганье, тащили в подъезд упирающуюся растрепанную девчонку, один закрывал ей рот рукой. Увидев ее, я похолодел — мне показалось, что это Машенька, машинистка, которой не так давно я свернул шею, словно цыпленку. «Неужели она осталась жива?»

— Маша, это ты?! — крикнул я, и мне так захотелось чуда, чтобы в самом деле это была Машенька! Ведь она мне так нравилась, всегда относилась с симпатией, а убить вынудили обстоятельства.

Девушка энергично замахала свободной рукой, умоляя о помощи. Рука парня наполовину закрывала ее лицо, не давая рассмотреть, но глаза, как у раненой косули, были точно ее.

— Машенька, это ты? — повторил я вопрос, приближаясь к ним.

— Дед, вали отсюда, а то беду накличешь на свою седую голову.

Я молчал, все приближаясь к ним, рука сжимала спрятанную под одеждой монтировку.

— Сейчас поймешь, с кем связался! Заступничек! — рассмеялся парень пониже ростом и покоренастее, оставив девчонку второму — долговязому, и вытащил из кармана финку.

— Ты, Яша, его пырни — воздух из него выпусти, вишь, своим смрадом весь двор завонял. Откуда это старое чучело взялось? Смотри: кожа белая, аж прозрачная, наверное, где-то в скиту прятался, а сейчас вылез немцев встречать!

— А это он расскажет — если нам будет интересно. — Коренастый сделал шаг вперед и сделал выпад финкой, но я был наготове — резко ушел в сторону, монтировка вылетела из своего убежища и обрушилась на его руку. Тот закричал от боли, уронил финку и обхватил второй рукой беспомощно повисшую руку.

— Он мне руку сломал! Мочи его, Длинный!

— Ах ты, сука! Да я тебя, б…! — закричал долговязый.

Откинув в сторону девчонку, которая не удержалась на ногах и упала на землю, он выхватил опасную бритву и стал на меня наступать. Бритва — страшное оружие, но только когда имеешь дело с безоружным, а еще лучше с каким-нибудь хлюпиком. А у меня была в руках монтировка, позволявшая держать его на расстоянии, да и что мог сделать фраер мне, повидавшему на своем веку столько крови, сколько он молока не высосал из сисек своей мамки? Я сам бросился в атаку, тесня его к стене, пару раз ощутимо задел по руке, но бритву он пока держал. Я наносил боковые удары, не очень точные, давая ему возможность от них свободно уходить, таким образом усыпляя его бдительность. Решил, что ловушка готова, и сделал обманное движение, словно хотел нанести удар с левого бока, открывая ему свой беззащитный правый фланг. Он бросился вперед, занося бритву, но я легко ушел от него и изо всех сил, как пикой, ударил монтировкой ему прямо в солнечное сплетение так, что он задохнулся. Он, выпучив глаза, выронил бритву и сполз на землю. Следующий удар раскроил ему голову, но я забыл о его товарище, напрасно сбросив его со счетов из-за поломанной руки. Финка, вошедшая мне под лопатку, напомнила о нем. Дико закричала девушка. Я обернулся, сжимая монтировку, но нападавший трусливо убежал, придерживая больную руку, бросив своего товарища, который лежал у моих ног и не подавал признаков жизни.

Удар левой рукой был слаб и не вполне достиг цели, иначе я сразу бы свалился замертво, однако у меня началось обильное кровотечение. Теперь я разглядел перепуганную девчонку — это была не Машенька. Чуда небеса не сотворили. Зачем мне надо было так рисковать и связываться с отморозками из-за этой ссыкухи?! Видно, наваждение лишило меня рассудка.

— Спасибо, дяденька! Ой, у вас ножик в спине торчит! — испуганно воскликнула она.

— Вытащи его, надо перевязать рану — сумеешь? — скривился я от пришедшей боли.

Столько лет воевал, рискуя многократно, и ни одного ранения, а теперь из-за этой желторотой мне продырявили спину, кровь хлещет… Так можно и Богу душу отдать! Ощутил покалывание множества иголочек в левой руке, она начала неметь.

— В школе на курсах медсестер была. Попробую, — наигранно бодрым тоном сказала девушка. — Ой, а бинт где возьму?

— Нижнюю юбку порви. Давай быстрее, а то у меня голова начала уже кружиться от потери крови! — прикрикнул на нее.

Она повернулась ко мне спиной, стала пыжиться, я не выдержал, повернул ее к себе, бесцеремонно поднял платье и быстро оторвал от юбки две длинные полосы, мимоходом увидев ее стройные ноги. Она только и воскликнула: «Ах!»

— Вытаскивай финку! — прорычал я, приводя ее в чувство.

Она дернула раз — потемнело в глазах, и сердце остановилось от боли, второй — стало еще хуже.

— Двумя руками возьмись и тащи изо всей силы! Не сможешь — порежу на куски, сука!

Мне становилось все хуже. Девчонка, испуганно взглянув на неподвижное тело фраера на земле, взялась за финку двумя руками.