Читать книгу "Кассандра - Сергей Пономаренко"

Леонид последовал ее указаниям, обнаружил небольшой пузырек с бесцветной жидкостью и совсем неожиданную вещь — наручники с небольшим ключиком, вставленным в замок.

— Похоже, мы поклонники садомазо, — пробормотал тихо и вернулся к Эльвире.

— Я так понял, это надо развести в воде? Сколько капель на чайную чашечку?

— Двадцать… нет, тридцать, — прошептала она.

— А что это? — спросил, протягивая чашку с накапанным в воду снадобьем.

— Болеутоляющее, успокоительное. — Приподнявшись, она буквально выхватила чашку из его рук и быстро выпила. — Скоро станет легче, — произнесла она, падая на спину.

— Я у тебя возьму на время череп-мунду, — напомнил Леонид, заметив, что она начала успокаиваться и свернулась калачиком. — На время.

— Ничего не трогай, — попросила она.

— Не волнуйся — мунда останется в целости и сохранности, а через несколько дней я тебе ее верну.

Больше не слушая Эльвиру, он вернулся в гостиную и тут понял, что его встревожило, когда возвращался за коньяком и лимоном: все магические предметы, которые были разложены на столе, исчезли. В том числе и череп. Бегом вернулся в спальню и увидел, что Эльвира заснула. Начал тормошить за плечо.

— Кто у тебя был? Кому ты показывала магическую рухлядь своего мужа?

— Не знаю… Я хочу спать…. Дай мне поспать, — бормотала она сонным голосом и вдруг, широко открыв глаза, истерически закричала: — Уходи! Пошел вон! Тебе здесь нечего делать!

— Успокойся. Тебя обокрали, и я хочу выяснить, кто это сделал. По всей видимости, это тот, кто был у тебя до моего прихода.

Леонид вспомнил, что, заходя в квартиру, не закрыл за собой дверь, так как не знал, что его здесь ожидает. По всей видимости, вор затаился в спальне или зашел в квартиру, когда он был с Эльвирой в ванной. Беглый осмотр спальни ничего не дал.

— Никого не было, — вновь успокоилась и стала засыпать женщина, — и никого уже не будет.

— Не говори глупостей — проспишься и завтра будешь совсем здоровой, только не кури чилом — от него мозги едут набекрень, — старался успокоить ее Леонид, поняв, что сегодня ничего от нее не добьется.

— И завтра тоже не будет, — пробормотала женщина и провалилась в крепкий сон.

Выходя из квартиры, Леонид захлопнул за собой дверь и поехал домой. Уже в пути вспомнил, что не спросил у Эльвиры: были ли попытки купить картины при жизни ее мужа и не выставлялись ли они где-либо. Не успел он зайти к себе в квартиру, как позвонила Эльвира на мобильный:

— Верни картины! — истерически закричала она в трубку.

— Успокойся, завтра буду у тебя и обо всем поговорим, — раздраженно ответил Леонид. «Я думал, что она до утра будет спать беспробудным сном, а тут такая бодренькая. Неужели Никодим Павлович не теряет времени и вышел на нее?»

— Я хочу картины немедленно!

— А я хочу спать, и тебе тоже пора укладываться.

— Привези сюда картины немедленно, а то я не знаю, что сделаю! — прокричала Эльвира. — Буду звонить до тех пор, пока не привезешь!

— А я отключу телефон, завтра при встрече поговорим.

— Ты об этом пожалеешь! — зловеще пообещала Эльвира, но Леонид тут же отключил мобильный — не хватало еще, чтобы она трезвонила ночью. В том невменяемом состоянии, в каком ее застал, она может наговорить что угодно, спровоцировав очередной скандал с Богданой.

25

Несмотря на пасмурный сентябрьский день, я зажмурился от дневного света: глаза болели, слезились, требовали вернуться обратно в темноту подземелья. Почти четыре месяца я провел в подземелье, лишь иногда ночью рисковал ненадолго покинуть его, не отходя далеко от спасительного люка. В груди клокотало, шумело, легкие не могли надышаться свежим воздухом, напоенным страхом, растерянностью и неуверенностью. Да, все это я ощущал в воздухе, в лицах и особенно в глазах людей. Народу на улицах было довольно много, люди собирались в группки возле самых информированных, млеющих от удовольствия быть в центре внимания: одни рассказывали ужасы уже и так напуганным обывателям, другие, наоборот, рисовали райские картины наступающего с приходом немцев благоденствия.

Из встревоженных голосов, гудящих, словно августовские мухи над дерьмом, выхватывал сообщения: основные воинские подразделения покинули город еще ночью, оставив лишь небольшое прикрытие. Уже взорваны все мосты через Днепр: железнодорожные имени Петровского и Дарницкий, мост имени Бош и Наводницкий, и те небольшие колонны красноармейцев, санитарных автомобилей, еще спешащие к переправам через реку, обречены остаться здесь, на правом берегу.

Я вспомнил о секретном объекте № 1, на котором еще недавно трудился: тоннель проложен лишь до середины реки, и теперь весь труд пойдет прахом — его явно не минует печальная судьба днепровских мостов. Как ни странно, в этот момент, когда рушилось все и неизвестным было наступающее новое, я сожалел о тяжелом напряженном труде своей бригады — ребята выкладывались на протяжении двух лет, и теперь в одно мгновение все будет уничтожено.

Внезапно прокатился раскат грома, перекрывший несмолкающую далекую артиллерийскую канонаду, и словно качнулась земля под ногами. Мой взгляд, как и у многих других, устремился вверх, в небо — не было видно ни грозовых туч, ни вражеских бомбардировщиков, только потянуло гарью и стало темнее. Дым, поднявшийся со стороны Зверинца, заволок часть неба.

— Взорвали артиллерийские склады на Выдубичах — капец краснопузым. Пора подумать и о себе, — сказал крепыш в летнем пальто.

Он достал из-под пальто монтировку и ловким движением сорвал замок с двери магазина, подмигнув мне:

— Чего раззявил рот, дед?! Пошли, отоваримся, а то на тебе лохмотья — неудобно в таком виде встречать победителей.

Меня не надо было просить дважды — я рванул вперед, и вовремя: с десяток желающих так же бросились в магазин, устроив толчею у входа. Вскоре я, довольный, вышел из магазина с внушительным тюком на спине. А толпа уже громила соседний продуктовый магазин. Я бросился туда, пытаясь прорваться сквозь толпу, кипящую возле входа.

«Боже мой, как я хочу поесть нормальной еды, хлеба!» Только от одних этих мыслей я захлебывался слюной.

Внезапно раздались выстрелы — это какой-то молоденький лейтенант, возглавляющий группу из нескольких усталых красноармейцев, стал стрелять в воздух из нагана.

— Что вы делаете, мародеры?! А ну, осади — стрелять буду на поражение!

Толпа на мгновение затихла и как-то сразу поредела. Раздался истошный крик:

— Ты что, хочешь, чтобы этим добром фашисты попользовались?! Давай, стреляй в трудовой народ, береги добро немчурам! Может, ты еще станешь здесь на караул, дожидаясь новых хозяев?

Лейтенант покраснел, махнул рукой, спрятал наган в кобуру и продолжил путь, бормоча: