Читать книгу "Перо, закон и стеклянный шар - Дарья Киселева"

До последнего времени именно вы всегда помогали госпоже Лалле, – жестко, без намека на жалость перебил Дорен. – Помогали ей обманывать людей... Недавно она запретила вам приходить, и не менее двух дней обходилась без вас. Я прав?

– Мне никто не запрещал, детектив, – жалобно пролепетала женщина.

– Тогда почему вы отсутствовали?

– Откуда вы знаете? – спросила она, а затем в испуге зажала себе рот ладонью.

Стоя рядом, Хальрун заметил, как Дорен едва слышно выдохнул. Видимо, детектив не был так уверен в себе, как пытался показать.

– Отпираться больше не нужно, вея. Теперь это опасно для вас же.

Залившись слезами и многословя, служанка заговорила. По ее словам, главной неудачей ее жизни являлся отец каторжник, существование которого ставило крест на службе в хорошем доме. Одна госпожа Лалла не прогнала бедняжку, даже узнав о темном пятне в чужом прошлом. Недавно (Хальрун прикинул даты – все случилось как раз перед похищением Мализы) гадалка отправила помощницу на несколько дней на восток, проведать родителя, хотя раньше госпожа Лалла противилась их встречам.

– Как вы поняли, что ей дали выходные? – тихо спросил газетчик Дорена, пока женщина заливалась слезами. – Вы сказали это так уверенно.

– Никак. Я просто предположил... Оба раза, когда мы приходили, в доме отсутствовала прислуга. А если гадалка кого-то тут прятала, то... Понимаете?

Хальрун громко хмыкнул и тоже обратился к женщине:

– Разве это было необычно? Вам никогда раньше не давали отпуск?

Служанка повернулась к журналисту. Она так удивилась, что выражение страха пропало с ее лица.

– Да... Наверное... Я не подумала, вей, – сказала она, глупо моргая.

– Что же бывает, это не преступление. Тогда расскажите, в чем заключалась ваша помощь госпоже Лалле?

Женщина покраснела. Признание давалось ей нелегко, и Хальрун почувствовал близость успеха. Скандал обещал стать громким.

– Я должна была убеждать ее гостей... Вы понимаете?

– Не совсем. Объяснитесь, вея.

– Я нужна была для достоверности... Мне приходилось издавать звуки... особенные звуки... Иногда я отвечала на вопросы.

Хальрун все сильнее растягивал губы в улыбке.

– Я все еще не до конца понял вашу роль. Вы...

– Довольно, вей Осгерт, – перебил Дорен. – Обсудите ваши дела позже. Вея, покажите, где вы прятались во время сеансов.

Женщина покраснела еще сильнее, но она уже полностью сдалась и превратилась в глину, из которого твердая рука могла лепить любые формы по своему желанию. Помощница показала проход в потайную комнатку размером не просторнее чулана. В погруженном в полумрак доме найти такое место без подсказки было не так уж просто.

В центре комнаты стояло простое кресло, а над ним из люка в потолке свисал пучок толстых шнурков. Не удержавшись, Хальрун потянул за один из них.

– Вей Осгерт! – одернул журналиста Дорен, но громкий скрип заставил детектива замолчать.

Казалось, все перекрытия застонали от невыносимого напряжения.

– Хитро придумано, – заметил журналист.

– Но ведь никому вреда не было, – жалобно произнесла топтавшаяся у порога женщина. – Немножко убедить это же не плохо?

Ей никто не ответил. На полочке в углу Хальрун обнаружил кое-что более занятное, чем бестолковая женщина.

– Эту вещь вы использовали, когда отвечали на вопросы клиентов своей хозяйки?

В руках газетчик держал новенький блестящий рупор, вроде тех которыми отдавали распоряжения старшие на фабриках. При виде предмета Дорен нехорошо прищурился.

– Дайте сюда, вей Осгерт, – резко сказал он. – Вы забыли, о чем я вас просил?

Журналист виновато улыбнулся и под суровым взглядом сержанта спрятал руки за спину. Понимая, что сам навлек на себя гнев полицейских, журналист притих и стал наблюдать, как те разбираются с устройством потайной комнаты. Служанка любезно им помогала, постоянно повторяя, что в обмане доверчивых посетителей не видит ничего плохого. Кого она пыталась убедить, себя, полицию или газетчика, Хальрун не понимал.

Хитроумные механизмы, как оказалось, буквально пронизывали дом гадалки. Одни вызвали таинственные скрипы, другие открывали двери, третьи создавали потоки ветра, драматично колыхавшие занавеси и скатерть на столе. Хальрун вдруг подумал, что без деятельного участия владелицы фабрики Мализы ярмарочная ясновидящая не смогла бы так оборудовать свое жилье.

– Куда все делись? – грубый голос Унера прозвучал так, словно полицейский находился совсем рядом.

Хальрун даже начал озираться, но старшего детектива в комнате не было.

– Тут отдушина, – сообщила помощница гадалки, стыдливо опустив взгляд. – Благодаря ей все слышно.

– А они нас слышат? – спросил Хальрун.

– Нет, вей. Они не слышат.

– Очень умно, – похвалил журналист.

В отличие от него, полицейские не оценили устройство дома. Сержант держался с безучастным видом, а Дорен испытывал отвращение к обману. Хальруну затея женщин представлялась скорее шуткой.

– Знаешь, кто придумал эти устройства? – спросил Дорен.

– Не знаю, детектив.

– Тогда мне все ясно, вея. Идемте отсюда, – распорядился он. – Здесь мы закончили.

Сержант шел первым, детектив следовал за ним, а Хальрун с семенящей «помощницей» замыкали строй. Газетчик улыбнулся, чтобы приободрить ее, и глупая служанка воспряла духом.

– Все ли будет хорошо, вей? – с надеждой спросила она. – Разве мы делали что-то плохое? Госпожа Лалла помогала людям, я помогала их настроить на нужный лад, когда они сомневались. Что в этом плохого?

– Ничего, – согласился Хальрун. – Уверен, все это поймут, когда узнают.

– Узнают, – как эхо, повторила она. – Они узнают...

Глава 17

Вне гостевой части особняк госпожи Лаллы оказался восхитительно обычным. Хальрун ожидал чего-то мистического или необыкновенного, продолжения тайны, в которую попадал за порогом, но ничего подобного вокруг не наблюдалось. Дом был богатым, но слишком темным, с маленькими, заставленными вещами комнатами, напоминавшими антикварные лавки или книжные развалы. Гадалка, словно сорока, любила все дорогое и блестящее и на личной территории давала волю своим наклонностям.

Краем глаза газетчик наблюдал за Дореном, а сам листал томик стихов в дорогой обложке из тонкой кожи с тиснением. Книга выглядела так, словно до Хальруна ее никто не открывал, и прочитав несколько строчек, журналист понял, почему. Даже признанно хорошие стихи его обычно не трогали, а эти явно не стоили красивого переплета.

– Вам помочь, детектив? – спросил Хальрун, отбросив книгу в сторону.

– Не нужно, вей.

– Жаль.

Дорен изучал записную книжку гадалки. Хальрун тоже был бы не прочь взглянуть на желтоватые странички, но