Читать книгу "В бессердечном лесу - Джоанна Рут Мейер"

– Это моя первая работа. Мое первое… – разводит руками. – Первое все.

– Ты планируешь остаться во дворце?

– Нет. Я здесь, пока не придумаю, что делать. Ну или до тех пор, пока не выйдет мое время.

– В смысле?

Она всматривается в сгущающуюся тьму.

– Я боюсь, что однажды мама придет за мной и заберет домой.

– Но ты ведь можешь снова сбежать?

Бедвин мотает головой.

– Это мой единственный шанс.

Каждый вечер я задерживаюсь с ней чуть дольше, чем следует, и возвращаюсь в койку поздней ночью.

Именно этих встреч я жду каждый день, во время изнурительных тренировок и за неаппетитными трапезами в столовой. Именно из-за нее я до сих пор не ворвался в тюрьму и не забрал Авелу у сиделки, наплевав на последствия.

Именно из-за нее я в какой-то мере доволен этой странной новой жизнью. Настолько, что мне почти не хочется, чтобы она когда-нибудь заканчивалась.

* * *

Тренировки становятся все более изнурительными. Больше нет никаких сомнений, что нас готовят к сражению с лесом. Мы орудуем пламенем и мечами. Идем по грязи с повязками на глазах и воском в ушах, рубим топорами манекенов, стреляем из мушкетов по вазонам с деревьями. Поначалу это даже кажется своеобразной игрой. Но нет, все серьезно.

Бейнс и Рэйнальт ходят то мрачные, то отчаявшиеся.

– Мне просто хочется, чтобы капитан Талиесин или командир Карис наконец сказали, когда мы отправимся в бой против леса, – ноет Рэйнальт однажды вечером, отдыхая в кресле в столовой. Его бледная кожа покраснела и потрескалась от солнечных ожогов, глаза слезятся от дыма после учений. Глаза Бейнса выглядят не лучше, как, полагаю, и мои. Они горят и чешутся, и тарелка с ужином немного расплывается, что в принципе и к лучшему.

– Это ударит по нашему моральному духу, – ворчит Бейнс. – В конце концов, они хотят, чтобы солдаты считали, будто у них есть шанс на победу. Ни один из нас не тренировался бы так усердно, если бы нам прямым текстом сказали, что нас готовят на убой.

Рэйнальт пожимает плечами. В последние дни он какой-то беспокойный. Интересно, наберется ли он смелости, чтобы признаться в любви Линед? Если да, я хочу на это посмотреть; уверен, она отошьет его, и тогда у нас с Бейнсом появится новый повод для насмешек.

– Меррик единственный из нас, кто был в лесу.

– Точно! – Бейнс обхватывает широкими ладонями кружку с пивом. – Расскажи, с чем мы имеем дело, Меррик.

Не знаю почему, но я рассказываю им о нападении на поезд. О крови и трупах. О древесной сирене с фиалками в волосах. Рассказываю больше, чем следует, больше, чем планировал: что Серена много раз спасала меня, несмотря на то что она монстр. Даже с запинками поведываю о наших ночных встречах в лесу.

О метеоритном дожде и сместившихся созвездиях решаю умолчать. Как и о том, что моя мама вырвала свое сердце из груди. Это слишком личное, хотя первое произошло на виду у всего мира.

– Как по мне, – начинает Рэйнальт, когда я замолкаю, – твоя древесная сирена – это что-то новое. Уже не монстр, но еще не женщина.

Бейнс играет бровями и показывает неприличные жесты.

– Что-то новое, – твердо повторяет Рэйнальт, игнорируя друга. – Но она определенно к тебе неравнодушна.

Его взгляд невольно находит Линед, которая ужинает в нескольких столах от нас с остальными командирами.

– Судя из рассказа, она достаточно женственна, – возражает Бейнс. – Не вижу причин, чтобы ты не мог переспать с ней и покончить с этим.

– Все не так! – возмущаюсь я.

Бейнс сгибается пополам от смеха.

– Ага, черта с два, – фыркает Рэйнальт.

Я заливаюсь краской и пинаю ножку стола. В голову закрадывается воспоминание о нашем поцелуе в лесу – как ее грудь прижималась к моей, как ее ладони закрывали мне уши, чтобы я не слышал музыку древесных сирен. Я с усилием отделываюсь от него.

– Это не важно. Мы больше никогда не увидимся. Да и вообще, суть в том, что лес опасен. Никто не выживает среди деревьев, если только они сами того не хотят. Никто не выстоит против Гвиден и ее дочерей. Мы можем тренироваться сколько влезет – это не поможет.

Рэйнальт снова становится серьезным и сосредотачивает на мне взгляд.

– Что будешь делать, если война короля приведет нас к твоей сирене? Ты будешь бороться с ней?

– Это мой долг перед Тарианом.

Бейнс качает головой.

– Не уверен, что ты сам знаешь, кому ты и что должен.

Мысли о Серене уже не беспокоят меня так, как раньше. Я размышляю об этом, пока в очередной раз тщетно пытаюсь встретиться с отцом и обхожу холм на пути ко двору кухни.

Но стоит увидеть Бедвин, как мне приходит ответ. Она может дать мне гораздо больше. С ней я чувствую родство, которого у меня бы никогда не было с Сереной.

Она человек. Она добрая.

Она не монстр.

Древесная сирена совершенно вылетает у меня из головы, когда я забираюсь на стену вместе с Бедвин и фантазирую, каково было бы ее поцеловать, пока мы общаемся и смеемся под звездами.

Глава сорок четвертая. Серена

Пожиратель Душ устроил пир. Через открытые двери балкона льется музыка: она нарастает с заходом солнца и не ограничивается четырьмя минутами. Я жду Оуэна и вяло подметаю и без того чистую дорожку, чтобы придать себе занятый вид, если Хелед выглянет во двор.

Вот уже два месяца, как я во дворце, в человеческом обличье. До сих пор мне удавалось ускользнуть от внимания Пожирателя. Но я все равно боюсь встретить его. Я принимаю все возможные меры предосторожности, но этого недостаточно. Если он захочет меня найти, мне не спрятаться.

А пока что я жду, наблюдаю, прислушиваюсь. Делаю вид, что со мной не может случиться ничего плохого, что я самая обычная девушка, ожидающая встречи с юношей в сумерках.

Мне все труднее вспомнить, что когда-то этот облик исчезнет. Быть может, братья ошиблись. Но порой, прижав руки к земле, я чувствую далекое биение сердца леса. Сейчас я чувствую каждую душу во дворце, даже тусклую. Мало-помалу ко мне возвращается сила. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы моя чудовищная кожа поглотила это хрупкое человеческое тело. Закопала его навсегда.

– Бедвин?

Я подпрыгиваю от звука его голоса и оборачиваюсь. Оуэн как раз проходит через ворота, уголки его губ приподнимаются.

– Привет.

Я улыбаюсь, его присутствие разгоняет мрачные мысли, и я прислоняю метлу к стене.

– Добрый вечер.