Читать книгу "Скелеты в шкафу - Ольга Болдырева"

— А вы что хотели? — Плащ замечательно скрывал отсутствие формы, и вел я себя не просто как вышестоящий по званию, а как главнокомандующий. И на молодого мужчину мой грозный вид произвел весьма сильное впечатление. Тем временем я усиливал напор: — Думаете, вы одни такие? А потом удивляетесь, почему завеса мигает все время! В таких-то условиях!

Оборвав фразу, я, высоко задрав подбородок и вложив во взгляд весь запас презрения, направился в сторону палаток. За моей спиной офицер, запинаясь, отчитывался по амулету перед прямым начальством, что сия оплошность с проходом не что иное, как череда случайностей, и никакие враги на территорию лагеря не проникли.

Оставалось только с гордым и независимым видом скрыться между палатками, после чего, резко свернув в сторону, устроиться рядом с друзьями. Итак, план по проникновению на вражескую территорию был с блеском выполнен. Главное, теперь не выдать себя громким смехом.

— А выходить мы как будем? — Альга осторожно выглянула из-за палатки, пытаясь понять, как нам пробраться поближе к императору и жрецу Хель.

— Без проблем, — отозвался я, — на выход завеса не работает, не придумали в Эоле понятия «дезертирство» — зачем им еще один синоним к самоубийству? Так что все осмотрим, если сможем, послушаем планы Чара, после чего пойдем обратно в крепость, отдыхать.

— Это если нас не поймают, — уточнил Василий, с неодобрением смотрящий на наше веселье. По мнению иномирца, к процессу проведения разведки следовало подходить более серьезно, а не превращать все это в полнейшее безобразие и приключение.

К счастью, время было позднее, и все нормальные эольцы уже давно спали по своим палаткам, в некоторых еще слышались приглушенные разговоры, но уже вялые и сонные, кое-где раздавался немелодичный храп вперемешку с бранью незадачливых соседей. Так что шли мы всей компанией спокойно, почти не таясь. Изредка, правда, приходилось замирать и прислушиваться — нет ли за следующим поворотом какого-нибудь поста или вышедших подышать свежим воздухом людей.

Альга пару раз отлучалась в офицерские палатки, отличающиеся от остальных более плотной темной тканью и специальным узором. За воровку я не волновался, при желании она могла передвигаться так бесшумно, что даже лучший эльфийский мастер не смог бы ее услышать. В конце концов, было неправильно оставлять Альгу без честно заработанных сувениров. Так что к тому времени, когда мы подобрались к императорскому шатру, сумка воровки заметно потяжелела. Уж не знаю, что такого интересного могло обнаружиться у убийцепоклонников, что глаза Альги просто-таки светились от удовольствия.

Здесь, в самом сердце лагеря, бодрствующих людей оказалось намного больше. Кроме бдящих вокруг шатра солдат и больших магических светильников, старательно разгоняющих ночные тени, обнаружилась и парочка жрецов. Они о чем-то лениво беседовали на расстеленном перед входом в шатер ковре. Глубокие капюшоны оказались скинуты, и я с досадой разглядел бритые черепа, украшенные сложными татуировками, — свидетельство большой магической силы и благосклонности самой Хель.

Справиться с этими экземплярами будет куда сложнее. Однако не невозможно.

— Оррен, ты уверен, что стоит второй раз пользоваться меткой? — с сомнением протянула Альга, пристально рассматривая жрецов.

Те, словно почувствовав недовольный взгляд женщины, огляделись. Но я уже расстегнул цепочку, окружая нашу компанию силой Убийцы, и жрецы, не обнаружив следов посторонних людей, вернулись к неспешной беседе.

— Все в порядке, — криво улыбнулся. — Хель сейчас в другом времени, а значит, гипотетически, мои шансы проиграть ей существенно уменьшаются. Василий, займешься теми двумя молодыми людьми?

Василий кивнул, и не прошло минуты, как два оглушенных стражника смирненько прилегли отдохнуть, открывая нам проход к шатру. Я снова застегнул цепочку.

Убедившись, что более никаких препятствий нет, мы приникли к плотной ткани, стараясь что-нибудь расслышать. Труда это не составило: говорили в шатре на повышенных тонах, но конечно же не озаботившись нашим удобством, использовали не общеимперский, принятый в Лирии, а свой, эольский язык.

Недолго думая, я достал ножик и вырезал небольшое окошко, дабы еще наблюдать за тем, что происходит внутри. С горем пополам, но я понимал спор Чара с главным жрецом — объемным, низким мужчиной, правую половину лица которого несказанно уродовала татуировка змеи. Резкие слова со множеством согласных глухих звуков адекватно переводить было сложно, но я старался. Альга, кажется, тоже могла уловить суть, а вот Маришка с Василием, обменявшись разочарованными взглядами, решили пока нас посторожить, чтобы не донимать нытьем и просьбами все объяснить.

— Такого не может быть, владыка! — видимо, не в первый раз повторял жрец, нервно меряя внутреннее пространство императорского шатра маленькими шагами. Он то и дело прижимал к потному, оплывшему лицу тонкий кружевной платок и кривился, словно бы от жуткого отвращения: все, к чему только ни прикасался взгляд мужчины, получало свою порцию презрения.

Чар сидел в кресле, прикрыв глаза и откинув голову на высокую спинку.

— Ты считаешь, что сразу у трех людей приключилась одна и та же зрительная галлюцинация? — с нешуточным сарказмом уточнил император. — Или думаешь, мы так удивились, что забыли прочитать фон? Так вот, повторю: Рит абсолютно точно отмечен Хель. Все. Точка. Твоя задача — объяснить, как такое возможно, а не убеждать меня в моей же собственной невменяемости.

Жрец замер. Ответа у него явно не было.

— Мы можем спросить у Великой… — осторожно предложил он.

Альга рядом напряглась. Хоть я и сказал, что Хель в нашем времени нет, а Убийцей притворяется Алив, на душе воровки явно было неспокойно, и еще раз видеть творца женщине не хотелось.

В этот момент Чар кивнул, разрешая обращаться к Хель, и я чуть не вскрикнул от неожиданности. Жрец знал, что зовет Пресветлую мать! Я мог поклясться честью рода и своей жизнью, что служитель Убийцы был прекрасно осведомлен, кто скрывался под личиной безумного творца. Вот это номер! Только недавно говорил о преданности эольцев…

Напрягшийся император явно ни о чем не подозревал. Впрочем, человеку, неосведомленному о предпочтениях и капризах великих творцов, было непросто разобраться, как оных следовало звать. Хотя на самом деле все весьма просто.

К Хель не так часто обращаются, чтобы позволять себе игнорировать чужие просьбы — проклятия-то давно мимо ушей пролетают, а вот на зов, обладая безмерным любопытством, она не прийти не может. Даже если самоубийца, желающий лицезреть ее, выражается нецензурно. С другой стороны, чаще всего Хель появляется, предварительно натянув на себя невидимость, пару минут изучает обстановку и лишь после этого решает — стоит ли показаться просителю.

Вот к Пресветлой матери взывают все, кому не лень, круглосуточно в сотнях разнообразных миров. Поэтому Алив даже при очень большом желании не в силах разобраться среди безликих голосов, живущих в ее голове. Поэтому для тех, кого она желает посетить, творец придумывала сложные формулировки вызова, чтобы ей было проще различать их. Те слова, которые произносил жрец, были одной из таких формулировок.