Читать книгу "Стратегия воздействия - Макс Глебов"

Русские позиции заволакивает дымом и заслоняет поднятыми в воздух фонтанами земли. Кажется, что выжить там не может никто, но Книспель знает, что стоит пикировщикам улететь, и из казавшихся стертыми с лица земли окопов вновь полетят пули.

Третий раз отработать по русским позициям штукам не дали. Над полем боя появились новые действующие лица. Сначала сверху на прикрывающие пикировщиков «мессершмитты» обрушилась пятерка русских истребителей. Дальше Курту стало не до того, что происходит в небе, хотя то, что самолетов противника становится все больше, он заметить успел.

В лесу тоже разгорался бой. Книспель знал, что пехоте поставлена задача выбить оттуда русских и не допустить стрельбы во фланг наступающим танкам из нового противотанкового оружия, о котором Курту рассказывали очень неприятные подробности.

Книспель внимательно выслушал рассказ одного из танкистов, участвовавших в атаке на русский заслон к западу от шоссе, и лишь молча покачал головой. Двести метров… Для танка это, практически, в упор. Но когда твой противник не такой же танк или противотанковая пушка, а стреляющий из кустов солдат…

В боевых порядках пехоты, идущей впереди танков, заплясали взрывы осколочных снарядов. Слева и справа с опушек лесных массивов открыли огонь орудия вкопанных в землю танков. Снова вступили в бой захваченные русскими трофеи, но с этими, по крайней мере, было понятно, как бороться.

– Бронебойный!

– Готов!

– Герр обер-лейтенант…

– Короткая!

Доворот башни, вертикальное наведение… Выстрел! Вспышка. Пробития нет, но танку противника заклинило башню.

– Бронебойный!

– Готов!

Выстрел! Пробитие! Из бокового люка тяжело вываливается русский танкист. Похоже, он ранен и пытается покинуть подбитую машину. Очередь! Стрелок-радист реагирует быстро, однако русский успевает скрыться за бруствером окопа. Не важно – пехота с ним разберется.

– Вперед!

Гулкий удар в лобовую броню. Рикошет!

– Слева двадцать огневая точка противника! Бронебойный!

Время спрессовалось в плотный поток, и, как всегда в бою, Курту казалось, будто он смотрит на себя со стороны. Возможно, организм просто защищался таким образом от жестокого стресса, пытаясь отгородиться от понимания, что в любой момент он может погибнуть от осколка пробитой брони или исчезнуть во вспышке детонирующего боезапаса.

Пехота миновала три искореженных танка, выдвинутых противником на передовые позиции, и уже почти добралась до первой линии окопов. Русские танки с опушки леса больше не стреляли. Пятьдесят стволов против жалкого десятка сделали свое дело. Бой в небе закончился вничью. Обе стороны понесли тяжелые потери и отправились на свои аэродромы зализывать раны.

– Герр обер-лейтенант… – Книспеля, как будто что-то ударило изнутри.

Курт никогда не видел, как действует новое оружие русской пехоты, но, пройдя многие десятки боев, один из лучших танкистов вермахта приобрел звериную интуицию и понимание сути танкового сражения. Он хотел предупредить командира о том, что вот прямо сейчас, скорее всего, противник применит свой главный козырь, но тот понял его неправильно.

– Короткая!

– Нет! – выкрикнул Книспель, однако танк уже остановился. – Нельзя стоять!

Десятки ярких вспышек и огненных росчерков, казалось, ударили со всех сторон – с опушки леса, с продолжавших огрызаться винтовочно-пулеметным огнем разбитых русских позиций, из-за застывших остовов танков, подбитых еще при прошлой атаке…

Вспышка! Хлопок! Какой-то дикий, нечеловеческий крик механика-водителя. Смертельный жар вспыхнувшего горючего… Книспель осознал себя уже на снегу. Как он успел выпрыгнуть из танка, Курт не помнил. Их Т-IV пылал ярким костром. Кроме него из танка, похоже, никто так и не выбрался.

Боли Книспель не чувствовал, но, судя по прожженной форме и волдырям на руках, она придет позже, когда пройдет состояние шока.

Курт оглянулся вокруг. Все поле было затянуто дымом, в разрывах которого виднелись подбитые и еще движущиеся танки. Слух уже плохо воспринимал даже близкие взрывы. Немецкий танкист понимал, что контужен, но сейчас ему не было до этого никакого дела. Его волновало только одно – продолжающийся бой.

Шестой танковый полк понес чудовищные, просто немыслимые потери, но продолжал идти вперед. Пехота ворвалась, наконец, в русские окопы, овладела первой линией и уже вела сражение за вторую, сцепившись с красными в жестокой рукопашной схватке.

Уцелевшие танки утюжили окопы, до которых еще не добрались гренадеры, а в дыму мелькали все новые силуэты боевых машин с крестами на башнях. Но бой еще не был выигран. На глазах Курта ближайший к нему Т-III получил попадание в башню тем самым реактивным снарядом, выпущенным из ручной пусковой установки. Танк вздрогнул, но даже не остановился, хотя его пушка опустилась, а башня замерла в повернутом чуть вправо положении. Похоже, командир и наводчик получили ранения или были убиты, но танк продолжал ползти вперед, поливая правый фланг русских позиций из курсового пулемета.

Ожесточение схватки достигло максимума. Курт по-прежнему не чувствовал своего тела, которое, по идее, должно было разрываться от боли. Краем сознания он понимал, что действительно серьезных ран ему удалось избежать, но и того, что выпало на его долю, должно было хватить для потери сознания. Однако мозг оставался относительно ясным, и Книспель успел увидеть, как откуда-то справа, где уже был виден выход из этого проклятого лесного «коридора», появилась группа немецких танков с крупными красными звездами на башнях.

Курт хотел крикнуть, чтобы предупредить об опасности своих товарищей, однако из горла вырвались только хрипы и сипение. Книспель попытался встать, рывком поднялся на одно колено, но на этом силы израненного организма иссякли, сознание, наконец, отключилось, и Курт, пошатнувшись, упал спиной в грязный снег.

Глава 12

С наступлением темноты бой постепенно стих сам собой. Немцы все-таки захватили наши позиции. Сильно поредевшие гранатометные роты вместе с немногими уцелевшими бойцами майора Егорова и двумя оставшимися в строю трофейными танками были вынуждены отступить на юг к небольшому перелеску, где еще днем мы в большой спешке оборудовали нечто вроде тыловой линии обороны.

Сил продолжать атаку у противника уже не было. Продравшиеся, наконец, через лес по кривым проселочным дорогам немецкие штурмовые орудия и мотопехота вступили в бой в самом конце сражения. Собственно, именно они и стали последней каплей, склонившей чашу весов в сторону противника.

Немцы сунулись было нас преследовать, но гранатометчики сожгли три «штуга», и пехота противника быстро растеряла весь свой энтузиазм.

Противник вырвался из лесного «коридора», однако, похоже, генерал Роммель был сам не рад этой победе. Залезть в его мозг я, понятное дело, не мог, но вряд ли цена достигнутого успеха казалась «Лису пустыни» приемлемой. После сегодняшних потерь и ухода двух танковых полков в группе Роммеля осталось двести с небольшим боеспособных танков, и это с учетом переподчиненных ему остатков танковых соединений генерала Гёпнера. Сила, конечно, немалая, но тянула она на крепкую танковую дивизию, не более.