Читать книгу "Среда обитания: Как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие - Колин Эллард"

Положения теории управления страхом и эмпирические доказательства сильного влияния осознавания конечности собственного существования на человеческие установки и поведение, а также нити, соединяющие зрительное воплощение могущества и эволюционный успех, могут помочь нам понять, как мы пришли к тому, чтобы создавать сооружения более крупные, чем скромные постройки для поддержания жизнедеятельности или, возможно, маленькие магазинчики и рынки. Но нам все еще нужно изучать, что происходит с нами, когда мы ступаем внутрь величественных зданий соборов, банков, суда и т. п. Само существование таких зданий можно рассматривать как ответ нашему страху смерти, но что конкретно ощущает человек, входящий туда? Для чего нужно благоговение? До недавних пор психологи не могли ответить на эти вопросы, но несколько недавно проведенных исследований помогли найти разгадку.

Во время привлекшего общественное внимание эксперимента психолог из Стэнфордского университета Мелани Радд заставляла участников испытывать состояние благоговения, демонстрируя короткие видеоролики, в которых люди тем или иным образом соприкасались с величественными явлениями природы: смотрели на водопады и китов или видели кадры, запечатлевшие эпизоды освоения космоса. В ходе контрольного эксперимента испытуемым показали видеозаписи праздничных парадов и салюта из падающего с неба конфетти. Основываясь на предыдущих наблюдениях, подтверждающих, что состояние благоговения способно влиять на наше восприятие времени и вызывать желание «жить здесь и сейчас», Радд разработала серию вопросов для исследования субъективного переживания времени. Она убедительно доказала, что состояние благоговения вызывает что-то вроде субъективного ощущения растяжения времени. Нам кажется, будто у нас больше, чем в действительности, времени, чтобы сделать свои дела, что наше личное время замедлилось. Возможно, вследствие этого те, кто испытал чувство благоговения, были более склонны участвовать в определенной просоциальной деятельности, что в эксперименте Радд выражалось в готовности испытуемых жертвовать деньги на какое-либо стоящее дело{142}. Хотя результаты этих исследований не так легко увязать с высказанной мной ранее идеей – что благоговение способствует нашей приспособляемости, помогая уравновесить противоречащие друг другу представления о своем существовании, – все-таки можно увидеть связь между чувством растяжения времени, открытым Радд, и описанным мной эффектом обзора, – ощущения, что пространство расширяется, а границы, отделяющие нас самих от Вселенной, исчезают. Если могут разрушиться пространственные границы Вселенной, то кто-то может заметить изменения и во временных горизонтах нашей жизни.

Более поздние эксперименты, проведенные психологами Пьеркарло Вальдесоло и Джессом Грэхэмом, продемонстрировали, что вызывающие чувства благоговения фильмы еще и укрепляют веру в сверхъестественные силы и упорядоченность мира. Просмотр таких роликов испытуемыми привел к тому, что у них укрепилась убежденность в присутствии во Вселенной невидимой и всемогущей силы и снизилась готовность принять тот факт, что грандиозные природные сооружения, заставляющие испытывать благоговение, могли появиться случайно, а не по воле, например, Бога{143}.

Хотя ни один из этих экспериментов не включал в себя демонстрацию участникам зданий, способных вызвать благоговение, кажется, что, когда мы оказываемся внутри величественного собора, в наших чувствах и представлениях о мире, скорее всего, происходят точно такие же изменения. Это предположение не будет противоречить высказанной мной ранее идее, что столь величественные здания были возведены с целью побудить нас выстраивать свое поведение исходя из интересов группы (стимулирование просоциального поведения), а также ослабить наш страх смерти за счет усиления нашей веры в вездесущего властелина, обещающего жизнь после смерти.

Строительство крупных зданий и впечатления от вызывающей благоговение архитектуры тесно связаны с такими элементами человеческой природы, как стремление поддерживать в обществе социальный порядок и определенные отношения между властями и подчиненными. Возможно, здесь мы имеем дело с эволюционным продолжением основных процессов, управляющих поведением животных и их инстинктом агрессии и господства над территорией. Большое здание банка, занимающее целый городской квартал, может находиться под присмотром злой, готовой к нападению собаки, которой надо всего лишь обнажить клыки, чтобы утвердить свое доминирование. В то же время массивное здание, символизирующее мощь нашей денежной или судебной системы, помогает нам чувствовать себя уверенно. Когда стоим у огромных колонн здания суда или храма, мы чувствуем, как нас щекочет страх от мысли о существовании чего-то большего, чем мы, и способного легко раздавить нас, как муху, но помимо этого ощущаем ту же уверенность, что и маленький ребенок, стоящий возле крепких ног родителя-защитника. Чем более доброжелательным кажется нам вид здания, тем сильнее наше ощущение собственной безопасности. Нейробиологические процессы, лежащие в основе этих важных животных реакций, возможно, проходят в древних подкорковых отделах мозга, отвечающих за страх. Хотя связь между нашими эмоциональными потребностями и громадностью находящегося рядом объекта иногда кажется скорее символической, чем реальной, факторы, заставляющие нас чувствовать себя подавленными консервативными конформистами перед лицом чего-то великого, мало отличаются от тех, что могли заставить молодое и слабое животное придерживаться установленных правил в стаде, где заправляет внушительный альфа-самец.

Но в устройстве человека есть что-то особенное. Мы знаем, что мы – это мы, и в каждый момент своей жизни, кроме времени сна, чувствуем, что являемся частью Вселенной и одновременно бесконечно отделены от нее. Даже когда мы твердо убеждены, что наше существование, включая самосознание, полностью обусловлено физическими причинами и движением атомов, все равно верим, что наш внутренний мир состоит совсем из другого «материала», нежели все остальное. В свою очередь из этого самосознания вытекает наш страх смерти, побуждающий нас надеяться на сверхъестественные силы, держаться за свою культуру или просто отрицать то, что, как мы знаем в глубине души, неизбежно. Мы обращаемся к великим строениям, чтобы усмирить свой ужас и испытать чувство благоговения, в котором растворяется пространство и время. Этот магический эффект – освобождение от пространственных границ благодаря ощущению громадности – также должен поддерживаться архитектурой нейронных сетей, но вряд ли он закреплен на уровне периферической нервной системы. Чтобы понять, как нервные клетки и синапсы генерируют чувство благоговения, очевидно, нужно прежде всего иметь в виду нашу осведомленность о собственном теле – его размере, форме и границах, разделяющих наше материальное «Я» и всю остальную Вселенную. Если мы хотим объяснить такие феномены, как эффект обзора, мистическим единением чьего-то индивидуального «Я» с бесконечным пространством и временем (вспомните о резко падающих ниц паломниках в огромных храмах), то стоит прежде всего подумать о том, как мы вообще воспринимаем свое тело.