Читать книгу "Последняя обойма - Александр Волков"

— Запомните, наше государство начиная со средних веков никогда и никому не помогало просто так — от широты душевной, — говорил он, расхаживая вдоль доски. — И никакая другая нормальная страна не занималась альтруизмом, а тщательно продумывала каждый шаг, стараясь извлечь определенную пользу. Грош цена царю, королю, эрцгерцогу, канцлеру или президенту, если он безвозмездно отдает средства другой стране, поддерживая чужой, а не свой народ! Вы меня спросили про Афганистан. Отвечаю. Ни русские, ни англичане, ни американцы (если таковые оккупирую его в будущем) не пойдут в Афганистан ради самого Афганистана. Всех интересуют выгоды данной стратегической площадки. В девятнадцатом веке мишенью для Российской Империи был вовсе не Афганистан, а Британская Индия. Мы всегда стремились распространить свое влияние на Индию, после чего выйти к теплым морям. А Афганское государство лежало буферной зоной между британским колониализмом и русским царизмом. Но тогда у нас не получилось, и англичане перехватили инициативу…

Воронову нравилось учиться в Академии Генштаба. С виду процесс почти не отличался от тех, что проистекали в Сызранском училище или Академии имени Ю.А. Гагарина в Монине. Но имелось в нем нечто более теплое, человеческое, доверительное. Все преподаватели были в возрасте, носили как минимум полковничьи погоны и имели за плечами громадный опыт. Любое занятие начиналось строго по плану, но минут через двадцать плавно перетекало в свободный формат: вопрос-ответ.

— …Первой страной, которую признали пришедшие к власти большевики, стал Афганистан. Красные эскадроны активно воевали с басмачами в средней Азии, совершали секретные рейды в Афганистан, в 1929 году отряды Примакова, Петрова и Черепанова даже дошли до Мазари-Шерифа, взял Балк, Шаш-Курган, но дальше двинуться не рискнули, — продолжал Шипарев. — Такую же ошибку допустил Леонид Ильич Брежнев. Когда им было принято решение вторгнуться в Афганистан, пуштуны и белуджи в соседнем Пакистане ликовали, ожидая дальнейшего продвижения советских войск. Они воспринимали нас как освободителей, готовых разрушить созданное англичанами искусственное образование, называвшееся «Пакистан». Особенно радовался большой народ — белуджи, готовый открыть нам доступ к Индийскому океану и Аравийскому морю. Их расчет строился на том, что дружественная Советскому Союзу Индия, также ненавидящая Пакистан, поможет своим союзникам. Однако Брежнев и его советники не решились на такой шаг.

— Константин Анатольевич, но ведь Пакистан — ядерная держава! — заметил кто-то из слушателей.

— На тот момент он такого оружия не имел и был весьма ослаблен, — усмехнулся в ответ генерал. — Зато недальновидность и нерешительность нашего руководства позволили превратить Пакистан в террористическую державу с ядерным оружием…

Увы, но даже теоретики-преподаватели академии были в плену иллюзий, далеких от реальности…

* * *

Наверное, Воронов вспомнил бы во сне еще парочку знаменательных лекций, но что-то заставило его вернуться в реальность и открыть глаза.

В коридоре послышались шаги. Тихо скрипнув, открылась дверь в палату. На пороге возник командующий ВВС генерал-лейтенант Филатов. Поверх привычной полевой формы он накинул белый халат, в руках хрустел небольшой сверток.

— Не разбудил? — поинтересовался он, войдя в палату.

— Я отоспался здесь на год вперед, — пошутил Андрей, пытаясь принять сидячее положение.

— Лежи-лежи! Я тут целый инструктаж прошел у твоих врачей. Просили долго не беспокоить, — негромко басил командующий. Пододвинув поближе к кровати кресло, Филатов уселся в него и протянул руку: — Ну, здравствуй, герой!

Воронов пожал его крепкую ладонь.

— Здравия желаю.

— Как самочувствие?

— В норме. Дырка в спине зарастет, и попрошусь на врачебно-летную экспертизу.

— Зачем торопиться? Отлежись, залечи раны должным образом, — возразил шеф. Вспомнив о свертке, положил его на тумбочку: — Вот фруктов тебе, кстати, принес. Ешь и поправляйся.

— Спасибо. Леонид Егорович, я хотел спросить.

— Да, слушаю.

— Те разведданные, что я передавал через ретранслятор о передвижении подразделений Масуда, пригодились?

— Еще как пригодились! Благодаря им мы и штаб армии получили объективную картину происходящего в ущелье, скорректировали направление ударов и слегка перегруппировали свои силы. Так что твои старания даром не пропали…

Воронов слушал командующего, смотрел на его усталое лицо и не переставал удивляться своей неспособности правильно оценивать качества людей при знакомстве. Вспомнив свои первые впечатления о Филатове, он незаметно вздохнул: «Как же я в нем ошибался! Абсолютно нормальный мужик — требовательный, но справедливый, по уши загруженный обязанностями, но внимательный к подчиненным».

— Ты извини, долго я у тебя засиживаться не могу. Сам знаешь, сколько у нас в штабе дел накануне масштабной войсковой операции, — засобирался командующий.

— Да, конечно, — согласился заместитель. — Я все-таки постараюсь поскорее отсюда выбраться и подключится к подготовке.

Встав с кресла. Филатов улыбнулся.

— Тебя, Андрей Николаевич, ждет двухнедельный отпуск по ранению, а затем награждение.

— Какое награждение? — опешил тот.

— Ты представлен к ордену «Красного Знамени». Представление я подписал в тот день, когда тебя в бессознательном состоянии привезли в госпиталь. Так что готовься… — командующий помедлил, потом протянул для прощания руку и сказал: — Ты извини меня за тот наш первый разговор. Подумал я тогда, что ты чей-то сынок, блатной, ну и рубанул сплеча. Так что не серчай на старика — не по злобе я.

— Да что вы, Леонид Егорович, — растерялся Воронов, — я уж и думать забыл о том разговоре…

После ухода Филатова, он еще долго лежал на боку, глядел на оставленный сверток с фруктами, улыбался и удивленно покачивал головой…

* * *

Вспоминал встречу и генерал Филатов, возвращаясь на служебной машине из госпиталя в штаб. Бледное и осунувшееся лицо заместителя стояло перед глазами. За довольно короткое время совместной работы с Вороновым, командующий привык видеть его совсем другим: подтянутым, крепким, молодцеватым и пышущим здоровьем. А тут…

Филатов тоже всю дорогу покачивал головой, но при этом не улыбался, а вздыхал.

Приехав в штаб и проходя мимо дежурного офицера, он ответил на его приветствие и распорядился:

— Члена военного совета ко мне. И парторга Отдельного вертолетного полка подполковника Соболенко.

Первый появился моментально, так как его рабочий кабинет находился по соседству.

— Разрешите? — настороженно спросил он, заглянув к командующему.

— Да. Присаживаться не предлагаю, так как разговор у нас будет коротким, — сразу перешел к делу Филатов, едва Чесноков прикрыл дверь.

Тот напрягся, глаза испуганно забегали.