Читать книгу "Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - Ф. Грэм"

Но если китайцы не могли сражаться, они всегда знали, как умереть; и они не сдавались до тех пор, пока монголы не прорыли подкоп в середину города и не подорвали его с ужасающим грохотом; дворец горел тридцать дней, оставив от себя лишь груду почерневших камней. В то же время в Китае начался внутренний мятеж, и его граждане охотно ухватились за предложение мира, который им пришлось выкупать у победителей, пресыщенных грабежом и убийством, огромной ценой в виде золота и шелков, 3 тысяч лошадей, тысячи детей, обращенных в рабство, и принцессы из императорского дома, которая должна была стать невестой Чингисхана. После этого монголы отступили, оставив за собой одну бесконечную сцену опустошения, но через несколько лет снова пришли в страну и, выгнав китайских монархов за берега Хуанхэ, присоединили пять северных провинций Китая к своей империи. Из-за трудностей с добыванием фуража для огромных табунов и стад на совете глав армии фактически обсуждалась возможность истребить всех жителей на протяжении всей необозримой и многолюдной территории Китая и превратить землю в пастбища и охотничьи угодья; но Елюй Чуцай, китайский мандарин, горячо протестовал против этого чудовищного предложения и обратился к алчности хана, изобразив перед ним, какое огромное количество дохода, еды и товаров его страна могла бы произвести для победителей при справедливом и мудром правительстве. Его доводы возобладали, монголы отказались от этой мысли и поставили править Маньчжурией местных чиновников, которые подчинялись монгольскому начальнику.

В 1218 году беспричинный захват и жестокая расправа с караваном трех монгольских послов и сотни купцов в Отраре по приказу хорезмшаха Мухаммеда и его отказ признать несправедливость этого поступка и возместить его монголам впервые привлекли силы Чингисхана на запад. Вероломный потомок Тогрула и Арслана правил обширной территорией, раскинувшейся в Хорасане и Персии, и его указам повиновались от устья Евфрата и границ Грузии до Газни и пределов Индостана и высоких утесов Гиндукуша. Монгольский император постился и молился три дня и ночи на горе и заявил, что намерен решить дело мечом, если будет на то воля Небес. В сопровождении четверых сыновей и 700 тысяч воинов он выступил на равнины Туркестана. «Наши европейские битвы, – говорит Гиббон, цитируя Вольтера, – не более как мелкие стычки в сравнении с многочисленностью тех армий, которые сражались и погибали на азиатских равнинах»; и в первой битве, в которой монголы встретились с хорезмцами и которая прекратилась только из-за наступления ночи, хорезмцы, которых было 400 тысяч, потеряли убитыми 160 тысяч человек. Хорезмцы отступили в свои города и приготовились к упорной обороне; монголы при помощи пленных китайских инженеров подрыли и заминировали стены и выставили против укреплений боевые орудия; постепенно, после долгой и утомительной осады, перед ними пали все города, и они ознаменовали свои победы самыми чудовищными зверствами и ужасной резней. Война, затянувшаяся из-за энергии и храбрости Джелал ад-Дина, сына Мухаммеда, который несколько раз успешно отбрасывал монголов, продолжалась несколько лет под командованием Толуя, которому изредка помогал Чингисхан, ездивший между столицей и его лагерем; и в это время монголы последовательно завоевали города Отрар, Ходжент, Бухара, Самарканд, Хорезм, Герат, Мерв, Нишапур, Балх и Кандагар, а вся Трансоксиана, Хорасан и Персия подверглись опустошению; так что, по словам Гиббона, «пяти столетий было недостаточно для того, чтоб загладить следы опустошений, совершенных в течение четырех лет». Как в Китае, так затем и в Западной Азии, а позднее в России и восточных странах Европы, где бы монголы ни встречали малейшее противодействие, они безжалостно и безудержно убивали мужчин, женщин и детей любого возраста и положения, не жалея ни единой живой души и не оставляя камня на камне от храмов и жилищ; так что через и много лет путешественников, проезжавших по местности, где прошли эти дикие орды, охватывал ужас при виде бессчетных пирамид из человеческих костей посреди совершенно заброшенной и опустошенной земли, и эти пирамиды – единственное, что осталось в местах, где когда-то стояли богатые и процветающие города. В Мерве, Нишапуре и Герате, трех великих столицах провинции Хорасан, число убитых, по монгольским и персидским источникам, достигло 4 миллионов 347 тысяч человек; а в Нишапуре Толуй, узнав, что несколько человек спаслось от общей резни, притворившись мертвыми, приказал отрезать у мертвецов головы и складывать в груды вокруг разрушенного города.

Между тем Мухаммед нашел приют на заброшенном острове в Каспийском море, где умер, лишенный трона и одинокий; и доблестный Джелал ад-Дин, отступая с боями с монголами под личным командованием Чингисхана, постепенно оказался загнан к Инду. Понеся окончательное поражение на его берегах и увидев, что все потеряно, он бросился верхом на коне в его быстрые воды, чтобы найти убежище на равнинах Индостана. Великий хан охотно последовал бы за беглецом и послал бы свои армии в рощи и храмы Брахмы, но его воины хотели поскорее возвратиться домой, и, нагруженный богатствами половины Азии, он медленно начал поход на север. Проходя по опустевшим сценам своих кровавых свершений, он, видимо, почувствовал слабые угрызения совести за это бессмысленное разрушение и бесцельно пролитую кровь и объявил, что намерен восстановить разрушенные города. За Оксом и Яксартом монголы, к которым присоединились два военачальника и 30 тысяч всадников, завершили полный круг вокруг Каспия, подчинив все народы на своем пути, и соединенные армии вернулись домой в Центральную Азию и стали готовиться к новым завоевательным походам.

Два монгольских полководца – Джэбэ-нойон и Субэ-дэй-Баатур – отделились от соотечественников, занятых войной в Трансоксиане, чтобы завершить покорение половцев и подчинить последние слабые остатки империи хазар. Продвигаясь вперед с непрерывными победами, они пришли на Кавказ, уничтожили княжество Золотого Трона, разгромили и рассеяли другие народы, жившие среди Гирканских утесов, и, проникнув в узкий Дербентский перевал, прошли по Грузии. В надежде обмануть жителей и выдать себя за христиан и союзников, они поставили впереди захваченных в плен священников и вместо своих знамен подняли кресты; затем, внезапно атаковав грузин, они разгромили и убили 60 тысяч человек. Однако грузины, поняв свою роковую ошибку, вышли с оружием в руках против захватчиков, убили 20 тысяч монголов, взяли множество пленных и обратили их армию в бегство. Грузинская царица Русудан отправила с послами письмо папе Гонорию III, в котором предупредила его об опасности, грозящей Европе от грабительского нашествия татар, и сказала, что не смогла сдержать обещание, данное римскому понтифику, помочь ему в Крестовом походе против сарацин, поскольку ей требуется вся армия для отражения внезапного вторжения варваров. Но монголы прошли через ее страну без остановки, разве что для боев, и, вернувшись через север Персии, присоединились к армии Чингисхана у Ташкента.

В конце 1223 года Джучи, старший сын Чингисхана, вместе с 600-тысячной армией отправился завоевывать Европу. На ее границах половцы и черкесы объединились для противостояния общему врагу; но оба народа обманулись предательскими речами монгольских послов, которые разбили их союз, предложив и тому и другому свою дружбу и поддержку, а потом атаковали и разгромили обоих по отдельности и выгнали половцев из Дешт-и-Кипчака. Сам Джучи вскоре после этого скончался, но его начальники и полководцы продолжили войну; изгнанные племена отступили в Россию, и некоторых беглецов татары преследовали до самых ворот Новгорода, а другая часть орды прошла по югу России до Крыма. Слухи об ужасном разорении Азии монголами наполнили соседние народы страхом и отчаянием, и их почти ничем не прерываемое продвижение совершенно лишило мужества местных жителей, которые считали сопротивление тщетным и думали, что Бог оставил их, взирая на стремительное наступление и победы тех, кого они считали исчадиями дьявола. Еще сильнее они содрогались при мысли о кошмарной участи, на которую монголы обрекали города, чьи жители из храбрости или самонадеянности пытались преградить поток, грозивший захлестнуть все цивилизованные страны мира, и отваживались на храброе, но напрасное сопротивление. Однако в Новгороде горожане, оставшись без вождя, так как их князь бился с противником на юге, и не сумев собрать опытное войско, которое бы выстояло перед натиском безмерных сонмищ дикого врага, вверили свою судьбу Небесам, надеясь на их помощь в правом деле, и, выступив из города, вышли навстречу захватчикам, причем каждый воин нес в руке крест, горячо веря, что недруг пощадит их жизнь, если ее будет защищать священный символ их веры. Но зря новгородцы уповали на помощь свыше, поскольку их сразу же оглушил громкий и пронзительный боевой клич монголов, и началось ожесточенное сражение, в котором христиане потеряли 10 тысяч человек; но все же движение варваров было на время остановлено, и север России избежал их ярости из-за смерти Чингисхана; и его военачальники, командовавшие монгольской армией, поспешили вернуться в Азию со своими сторонниками, чтобы участвовать в выборах нового великого хана. Между тем другие части улуса Джучи выгнали половцев из Крыма и захватили Судак, или Солдайю, где генуэзцы владели торговым поселением и подчинялись половцам. Монголы сделали город столицей полуострова и камня на камне не оставили от процветающего города Феодосии. Перед ними в Россию поехали монгольские послы, отправленные к владыкам Галицкого и Киевского княжеств, и заявили там о своих мирных намерениях и дружбе к русским государствам; но эти князья, помня, как вероломно они обманули половцев и черкесов, а также что у них был обычай присылать послов в те земли, куда они собирались вторгнуться, чтобы те разведали страну, разузнали насчет ее способности к обороне, укреплений, бродов, рек и дорог, первыми предали монголов и жестоко расправились с их послами. Потом они призвали всех князей России обороняться от общего врага, и те, верно оценив, насколько велика опасность, ответили на их призыв.