Читать книгу "Бортовой - Елена Горелик"

– Э-э-э… Майк, похоже, это наши шахтёры явились, – первым из нас двоих опомнился Том. – Вызывай экипаж в рубку. Программа – контакт.

– Готовлю программу, – голос друга и долг капитана вернули меня в реальность. Вот что устав животворящий делает. – Экипаж в полном составе вызван в рубку по протоколу контакта… Вызываю чужака на всех доступных частотах.

– Блин… Сходил выпил кофейку, называется…

– Это покруче кофе будет, – хмыкнул я, формируя свой голографический призрак вне экрана.

– Точно, мозги прочищает капитально… Не страшно, Майк?

– Страшно, Том, – наши ещё не добрались до рубки, потому я был откровенен. – Это всегда страшно. Только безнадёжные дураки ничего не боятся… А эти ребята не спешат отвечать.

– Наверное, тоже не дураки, – хмыкнул Том.

Гигантский объект, нависший над нами, излучал какой-то очень странный спектр, но больше ничем себя не проявлял. Исчезла та странная эмоциональная волна, которая предшествовала его, гм, проявлению в пространстве. Кстати, крайне интересный способ перемещения, изучить бы… Корабль – или всё-таки существо? – словно замер, обнаружив на месте финиша что-то чужое.

Если тамошний экипаж расшифрует наше контактное послание, то должна последовать реакция. Неважно, какая. То есть не хотелось бы стать первой жертвой нового межпланетного конфликта, если нас по какой-то причине сочтут врагами. Это было бы крайне обидно. Но и рассчитывать на мгновенный дружеский ответ тоже несколько самонадеянно. Несмотря на это, я продолжал транслировать сигнал контакта.

«Мы – люди планеты Земля. Мы пришли с миром».

Хотя это не на сто процентов соответствовало истине. Не все на борту «Арго» были людьми. Но какая, в сущности, разница?

– И что, целый час вызываем, а ответа нет?

Эрнест волновался. Ясное дело, он, как все на борту, совмещает несколько специальностей и является нашим штатным контактёром. В своё время его квалификация здорово помогла в установлении добрых отношений с жителями Аашаша. Но четырёхрукие гуманоиды хотя бы существа нашего калибра и вполне понятной логики. А здесь… Да кто же там сидит внутри, в самом-то деле? Какие-нибудь разумные медузы? Или вообще что-то запредельное, не похожее ни на одну известную нам форму жизни?

– Молчат, как рыбы. Штатное сканирование тоже ничего не даёт, – сознался я. – Обшивка поглощает излучение.

– Что, даже в рентгене?

– Особенно в рентгене. Мы, вообще-то, тоже не совсем прозрачны в этом диапазоне. На длинных волнах что-то смутно нарисовалось, но я не знаю, что это такое. Может, ты знаешь?

Я выдал на экран результат длинноволнового сканирования. Скажем прямо, не самая чёткая картинка получилась, но уж извините, какая есть.

Явным и недвусмысленным здесь был только контур чужого корабля, а внутри это чудо представляло собой не поддающееся логическому осмыслению чередование пустот и уплотнений разной формы, соединённых изогнутыми трубками. Трубками – очень условное название. Гофрированные и гладкие, круглые, овальные, сложного сечения, изогнутые в самых неожиданных местах и под самыми разнообразными углами… У меня одного возникла ассоциация с кишечником?

– Не слишком аппетитное зрелище, – признался Эрнест. – Если это искусственное сооружение, то его создатели… э-э-э… обладают своеобразной психикой.

– На моей планете технику иногда выращивают, основываясь на информации генома живых организмов, – подал голос задумавшийся было Вуур. – Но это ни на что не похоже. Здесь нет симметрии.

– Или мы её не видим, – не менее задумчиво проговорил Щербаков – единственный из всех сидевший в пилотском кресле. – Вернее, не понимаем, по скольким осям и в каких плоскостях она может быть.

– Живых существ на борту нет, что ли? – спросил Том. – Я не вижу на этой схеме ничего похожего на нас.

– Они не обязаны быть похожими на нас, – буркнул Эрнест.

– Тем больше у меня сомнений, что контакт удастся. Бытие, как ты знаешь, определяет сознание. Если бы я был похож на космический муравейник в десяток километров длиной, то моя логика сильно отличалась бы от твоей.

– А ведь ты прав, Томми, – встрял я. – Муравейник. Вот на что это похоже.

– Эй, ты же не хочешь сказать, что там живут гигантские муравьи? – опешил он.

– Да бог знает, кто там живёт, – заговорил Ник, до того молча подпиравший стенку. – Не знаю, как вы, а я чётко вижу три движка с энергостанциями при каждом. Один на корме и два по бортам. Логика, хех… Теоретики… Все мы в одних и тех же законах физики барахтаемся, а значит, и преодолеваем их сходными путями, хоть люди, хоть гигантские муравьи.

Мы все с некоторым недоумением покосились на него. Молчал, молчал, и, наконец, выдал. Притом вполне логично выдал, чертяка. Вот что значит опыт и мышление технаря.

– Я не чувствую движения внутри корабля, – негромко сказал я, продолжая транслировать картинку на главном экране. – Что хотите, то со мной и делайте, но на чужом корабле никого нет.

– Завод-автомат? – предположил Щербаков. Он волновался, и от волнения его лоб начал покрываться испариной. – Но не поверхностный, а орбитальный? Если это так, мы напрасно ждём ответ.

– Такую громадину невозможно контролировать без высокоинтеллектуальной автоматики, – возразил ему Эрнест, нервно расхаживавший по рубке с заложенными за спину руками. – Даже у нас ИИ любого космического корабля способен адекватно оценить неопознанный объект и реагировать на его действия по обстановке. Попытка дешифровки незнакомого сигнала будет однозначно, и только если компьютер не справится, задача перепоручается людям.

– Да, но мы не принимаем никаких сигналов с этого корабля…

Что-то странное произошло с моим восприятием. Вроде бы только что был сосредоточен на анализе частотного диапазона излучения чужого корабля, выделив одну псевдоличность для общения с экипажем, а мгновение спустя потерял связь с реальностью. На ничтожную долю секунды, не больше, но компьютеру и этого достаточно. А дальше… Ни в одном языке Земли, наверное, не найдётся слова, чтобы описать то, что я… почувствовал. Единственный раз за всю жизнь мне довелось испытать нечто отдалённо похожее – в семнадцать лет, когда нам сообщили, что после многолетней комы пришёл в себя дедушка, мамин отец. Мы с мамой – никого другого тогда в городе не оказалось – помчались в больницу… Дед к нашему приезду уже понимал, где и почему находится, но я на всю жизнь запомнил его растерянный взгляд. Взгляд подавленного человека, осознавшего, что время прошло, а жизни как таковой, считай, не было. Сейчас… Да, это было похоже на внезапное пробуждение больного старика и его мучительный взгляд: «Кто ты? Где я?.. Кто я?»

Моё сочувствие было услышано, и, кажется, понято.

Был бы человеком, взвыл бы сейчас от ошеломляющего каскада чужих образов и сопровождавших их эмоций, хлынувшего в моё сознание…

Не знаю, сколько прошло времени. Я потерял ему счёт.