Читать книгу "Бортовой - Елена Горелик"

– А я бы ещё проверил, нет ли здесь более старых выработок, – подал голос Том, созерцавший карту поверхности спутника. – Мало ли.

– Хорошая мысль, – поддержал его Щербаков, сдвинув очки выше лба. – Капитан?

– Я запущу ещё два роя, пусть покружат, посмотрят, – мысль и вправду дельная. – Может, действительно эту планетку кто-то использует как сырьевой склад. Пришёл, взял, сколько надо, ушёл.

– Тогда они либо живут поблизости, либо у них невероятно дешёвые движки, – хмыкнул Ник. Технари тоже присутствовали на совете – они спецы в своей области, и часто могли заметить то, что ускользало от внимания учёных.

И эта мысль дельная. Стоит проверить эфир на предмет модулированных сигналов… если, конечно, подтвердится, что разработка здесь ведётся периодически. Но почему на моей компьютерной душе кошки скребут? В чём дело? Предчувствие?

Не знаю. Я и вправду всё ещё человек, если неизвестное по-прежнему заставляет меня настораживаться.

И снова рутина. Повседневная кропотливая работа незаметно съедала минуты, часы, дни… Мы вертелись около второго спутника второй планеты, изучая его «сырьевые склады» и разыскивая следы чужих разработок. Идея Тома поискать их дала результат: буквально на второй день мы нашли ещё четыре шахты. В отличие от первой, они были наполовину забиты пылью с поверхности и основательно разрушены приливными силами, вызываемыми близостью к тяжёлой планете и к звезде. Конечно, этому планетоиду было далеко до Ио, спутника Юпитера, где приливные подъёмы коры составляли десятки метров и вызывали многочисленные извержения вулканов, но для обрушения сводов круглых шахт много и не требовалось. Последив за поведением коры спутника и замерив параметры приливов, приблизительно определили время создания этих шахт. Выходило что-то около десятка лет.

Дальнейшее изучение спутника не дало ничего нового. Он был набит редкоземельными металлами, на нём обнаружили явные следы разработки – свеженькую шахту в районе залегания неодима, и четыре туннеля десятилетней давности на месторождении лютеция. Всё. Больше никаких признаков разумной деятельности. Но это должно было заинтересовать Землю. Неизвестно, когда чужой разум снова посетит эту систему, и посетит ли вообще, но автоматическую станцию с информацией о нас оставить можно. Даже нужно. О результатах исследований и принятом решении сообщили в отчёте, и теперь отдыхали в ожидании ответа со станции.

Ответили нам, на удивление, с задержкой в сутки. Сообщили, что месторождения редкоземелов – это очень даже неплохо, а станция на предмет контакта с неизвестной расой не помешает. Координаты Земли и так известны всем, кому это было интересно, хоть союзникам, хоть врагам. А человечество на то и содержит сильный военно-космический флот, чтобы недружелюбно настроенные инопланетяне много раз подумали, прежде чем ходить к нам с мечом. Так что и станцию одобрили, и обещали добыть финансирование на отправку горнодобывающего оборудования в эту систему.

Наша миссия здесь окончена. Выбор следующей цели – снова за нами. Хотя и меня, и Тома, и Эрнеста слегка насторожила настойчивость координатора, дважды поинтересовавшегося, куда именно мы намерены отправиться. Раньше у нас был заранее утверждённый план. Теперь выбор курса оставлен на наше усмотрение, и можно было бы понять беспокойство руководства станции. Мол, случись что с нами, они должны иметь хотя бы приблизительные координаты поиска. Но в том-то и дело, что запрос исходил не от руководства, и моя приобретённая паранойя разыгралась с новой силой. Полковник настоятельно рекомендовал такие вопросы решать лично с ним, и никак иначе. Всякие частные расспросы подлежали игнорированию с одной стороны и тщательной фиксации с другой. Посовещавшись с Томом, я выдал координатору параметры двух систем, куда мы не особо планировали заглядывать, попутно сбросив шифрованный «пакетик» на одному мне известный адрес. Если наши… оппоненты настолько неосторожны, что решились задействовать агентуру на станции, значит, приближается время действовать. Ну, а если я ошибся, и всё дело в излишнем любопытстве отдельно взятого хомо сапиенса, то ему пропишут таблетку от оного. В виде дисциплинарного взыскания, например.

– У нас пара дней на выбор и новый курс, – Том был бы рад, если бы я снова дал ему возможность выбирать самому, но, получив дружный втык, больше не рисковал разводить самодеятельность. – Что скажешь?

– У нас пара дней на то, чтобы получить ответ… на мой личный запрос. А там уже решим, – произнёс я, появившись на экране в повседневном образе – уставшим после смены пилотом. Хотя я действительно устал, как это ни странно. – Три дня туда-сюда в нашем случае роли не играют, мы вольные птицы.

– В определённых рамках.

– Это да. Но своим временем распоряжаемся сами.

– Ладно. Пойду кофейку сварю.

– Том.

– Что, Майк?

– Как у тебя с артериальным давлением?

– В пределах нормы, – бодро ответил Том. – С чего это вдруг тебя заинтересовало моё артериальное давление?

– С того, дружище, что оно у тебя хоть и в пределах нормы, но около верхней планки. Ещё годик-другой, и придётся делать выбор между кофе и штурвалом… А если не угомонишься, – добавил я, заметив его недовольную гримасу, – то доиграешься до варианта «ни кофе, ни штурвала». Лично меня это не устраивает. Я к тебе, засранцу, привык.

– Какой трогательный эгоизм, – едко заметил Том. – Ну, ладно, ладно, не дуйся. Обязуюсь выпивать в день на пару чашек меньше.

– И включать вентиляцию, – подсказал я.

– И включать вентиляцию, – кивнул Том, мысленно уже предвкушая аромат чёрного кофе. То есть мысленно он был уже не со мной, а на камбузе. – Вы, блин, как сговорились все… заботиться о моём здоровье.

– Нормальный инстинкт самосохранения, – я позволил себе лёгкую иронию. – Потому что от здоровья пилота зависит жизнь экипажа. Это мне можно не думать о давлении и печёнке, у меня их нет. Ты – другое дело.

Я слишком давно и хорошо знал Тома, чтобы предугадать его реакцию. Он, собственно, уже явно сверстал язвительную речь в защиту маленьких человеческих слабостей, коих я, комп несчастный, лишён, и готовился её произнести. Но то ли у меня помимо воли на виртуальном лице отразилась настороженность с долей растерянности, то ли он сам что-то эдакое почуял… Это действительно было сродни ощущению, будто в совершенно тёмной комнате кроме тебя есть ещё кто-то. Бесшумный, таящийся, но живой. Многие люди чувствительны к чужому присутствию, и я тоже… Это не было чем-то вроде пресловутого «взгляда в спину». Просто рядом с нами кто-то был, и я ощутил его всеми сенсорами «Арго». Словно… словно пространство слегка уплотнилось, что ли… Сам понимаю, как это нелепо звучит, но другого слова подыскать не могу.

– Oh, my God… – выдохнул Том, глядя в главный экран.

Прямо над «Арго» и впрямь пространство «уплотнилось», и из этого кокона темноты без каких-либо спецэффектов проявился… проявилось… Нет, я не знаю, что это такое.

Космический корабль? Слишком «биологичен» с виду, хотя мог бы послужить натурщиком для Сальвадора Дали. Эдакая помесь насекомого с южноамериканским броненосцем, закованная в панцирь из тускло блестевшей серой «чешуи». Живое существо? Вы когда-нибудь встречали живое существо длиной в десять с лишним километров? Мне пришлось срочно корректировать программу маневровых движков, гравитация у объекта соответствующая.