Читать книгу "Зависимый мозг. От курения до соцсетей. Почему мы заводим вредные привычки и как от них избавиться - Жадсон Брюер"

Поток включает в себя следующие элементы.

• Сознание сфокусировано и тесно привязано к текущему моменту.

• Действие и осознание сливаются воедино.

• Исчезают рефлексивные мысли, например самооценивание.

• Человек чувствует, что в состоянии справиться с любой проблемой, которая может возникнуть в данной ситуации, поскольку его «практика» содержит некое неявно включенное в нее знание.

• Субъективное восприятие человеком времени меняется таким образом, что он непрерывно ощущает себя в настоящем.

• Погруженность в эту деятельность сама по себе является вознаграждением[95].

Когда я катался в горах на велосипеде, то иногда полностью терял ощущение себя, велосипеда и окружающей действительности. При этом я не отключался от ситуации, а скорее, наоборот, включался в нее. Просто все сходилось воедино и образовывало потрясающее слияние сознания и действия. Меня словно не было там, и все же я там был, переживая одни из самых потрясающих моментов в своей жизни. Лучше всего я могу описать эти ощущения, назвав их восхитительными.

У всех нас были моменты попадания в поток. Мы с головой погружались в то, что мы делаем, — будь то спорт, игра на музыкальном инструменте или прослушивание музыки, работа над каким-либо проектом. Когда мы, опомнившись, смотрели на часы, оказывалось, что прошло уже пять часов, на улице стемнело, а наш мочевой пузырь вот-вот лопнет, — мы были так сосредоточены, что ничего не замечали. Было бы замечательно, если бы мы могли вызывать это чувство по требованию.

Чем чаще я испытывал состояние потока, тем проще мне было определить, какие именно условия увеличивают вероятность возникновения этого состояния во время заезда. Спустя примерно год я «включил ученого» и начал с научной точки зрения анализировать свои переживания, чтобы выявить эти условия и понять, смогу ли я воспроизвести их намеренно.

В одной книге за другой (например, в книге «Восхождение Супермена» (The Rise of Superman) Стивена Котлера) описываются эпические приключения людей, часто погружающихся в поток, спортсменов-экстремалов, которые рискуют жизнью ради достижения блестящих результатов, — да, поток тоже может вызывать зависимость. Многие авторы пытались найти секрет попадания в поток и для этого расспрашивали спортсменов и других людей, часто пребывающих в этом состоянии.

В 2014 году Дин Поттер, американский спортсмен-экстремал, установивший не один рекорд и часто говоривший об адреналиновой зависимости и потоке, дал интервью режиссеру-документалисту Джимми Чину:

ДЖИММИ: Вам нравится заниматься различными довольно сложными видами спорта: бейсджампингом, слэклайном, фри-соло скалолазанием. Что их объединяет, кроме выброса адреналина?

ДИН: Три моих любимых искусства объединяет то, что они погружают меня в состояние страха, утомления, красоты и неизвестности. Я охотно рискую жизнью, чтобы войти в знакомое мне состояние повышенного внимания. В те моменты, когда я могу погибнуть, если сделаю что-то не так, мои чувства обостряются, чтобы помочь мне выжить. Я начинаю видеть, слышать, чувствовать, интуитивно ощущать мельчайшие детали происходящего, выхожу за пределы своего обычного, повседневного сознания. И в поисках этого состояния «повышенного внимания» я и подвергаю себя опасности.

Кроме того, занимаясь этими искусствами, я освобождаюсь от мыслей и действую в медитативном состоянии, фокусируясь исключительно на собственном дыхании. Так возникает пустота. Этот вакуум необходимо заполнить, он каким-то образом притягивает к себе, помогает мне осознать первоисток моих самых важных размышлений и часто ведет к чувству взаимосвязи со всем сущим[96].

К сожалению, Поттер трагически погиб в 2015 году, занимаясь одним из своих любимых «искусств» — бейсджампингом, — сорвался со скалы в национальном парке Йосемити.

Что заметил Поттер? То, что определенные, заранее предсказуемые условия помогают войти в состояние потока. Одно из них — экстремальная опасность. Когда мы находимся в опасной ситуации, у нас нет времени думать о себе. Мы сосредоточены на том, чтобы выжить; после этого собственное «я» снова проявляется и истерит, как беспокойный пациент: «это было по-настоящему опасно, ты мог получить травму, никогда больше так не делай». Я хорошо помню, как однажды это случилось со мной. Во время внетрассовой вылазки на лыжах мне нужно было пересечь очень крутой крошащийся сугроб прямо над бурной рекой, впадавшей в замерзшее озеро. На мне был тяжелый горнолыжный рюкзак с недельным запасом еды и снаряжения. Не будучи хорошим лыжником, я снял свои телемарковые[97] лыжи и использовал их в качестве якорей, удерживавших мой вес по мере того, как я рывками продвигался по препятствию. Рывком вперед, затем воткнуть лыжи в снег. Повторить это снова и снова. Когда я благополучно перебрался на другой берег и оглянулся, то начал осознавать, что произошло. Тогда я почувствовал мощный выброс адреналина и одновременно услышал дикий крик моего внутреннего голоса: «Ты мог умереть!» Сначала концентрация. Беспокойство потом.

Ученые десятилетиями спорят, выясняя, что именно необходимо для того, чтобы попасть в поток и оставаться в нем. Однако до сих пор нет единого мнения о том, как воспроизвести это состояние в контролируемых условиях и какие при этом участки мозга активизируются (или инактивируются), а также какие нейромедиаторы[98] вовлечены в этот процесс. Риск для жизни — это явно не то, чему мы хотели бы подвергнуться в лаборатории.

Есть ли другие, менее опасные условия, которые поддерживают состояние потока? Чиксентмихайи подчеркивает, что должен быть достигнут баланс между сложностью задания и навыками исполнителя. Что он имеет в виду? Размышляя над вопросом о достижении баланса после заездов на горном велосипеде, я начал понимать, что это означает. Когда я ехал по ровному, несложному рельефу, мой разум часто начинал блуждать. Если я пытался выполнить что-то технически слишком трудное для меня на тот момент, то падал и вынужден был часто останавливаться. Это порождало разочарование в своих силах. Однако при идеальных условиях — достаточно сложном рельефе, чтобы не заскучать, но не чрезмерно труднопроходимом, — я гораздо чаще попадал в поток.