Читать книгу "Я прошел две войны! - Владимир Першанин"

Первые дни моего пребывания в штабе, засыпая на сухом тюфяке в теплой землянке, где ночью можно было раздеться и укрыться одеялом (немыслимая вещь на переднем крае), я постоянно думал о друзьях: Михаиле Ходыреве, Юрии Савенко, Валентине Дейнеке, Родионе Сочке. Как там они?

Постепенно привыкал. Тем более строевая часть – это постоянная работа с документами, приказами, беседы с вновь прибывшими командирами и бойцами, проверки подразделений, дежурства по штабу. Здесь я понял, почему даже небольшая власть меняет людей часто не в лучшую сторону.

Полковник Усольцев мне доверял. Постоянно занятый, он иногда подписывал документы, не проверяя их. Распределяя вновь прибывших, я имел возможность включить какого-нибудь лейтенанта в список командиров стрелковых взводов, а мог и направить в тыловое подразделение. Но я не злоупотреблял доверием Усольцева, особенно когда чувствовал, что дело нечисто.

Поздно вечером в нашей землянке обычно собиралась компания из четырех-пяти человек. Пили водку, неплохо закусывали. Когда, подвыпив, я начинал вспоминать свой батальон, бои под Смоленском, Москвой, Селижарово, меня добродушно осаживали:

– Не трави себе душу. Повоевал, три ранения имеешь, награды. Заслужил право на руководящую работу. Пора тебе и подружкой обзавестись, меньше об окопных вшах вспоминать будешь.

Я не считал свою работу руководящей. Ребятам в батальоне со смехом рассказывал, что я теперь вроде главного писаря в полку. Кипы бумаг, а под началом у меня лейтенант, непригодный к боевой службе, три сержанта, вестовой и машинистка.

Про машинистку Дашу скажу несколько слов отдельно. Это была смешливая, простая девушка лет двадцати, в звании младшего сержанта. Получилось так, что, работая вместе, мы быстро подружились. Однажды вечером она пришла ко мне в землянку и осталась ночевать. Мой помощник, лейтенант, с которым я делил это жилье, деликатно удалился.

Даша не скрывала, что в тылу у нее остался жених, и если дождется ее, то после войны они поженятся. На наши отношения она смотрела просто и по-своему заботилась обо мне. Иногда готовила что-нибудь домашнее: хороший борщ, блины, окрошку.

Заполняя бесчисленные ведомости, разные документы, просиживая на совещаниях, я всегда помнил, что война продолжается. Улучив момент, под любым предлогом навещал ребят из своего батальона.

Гриша Чередник хоть и отпускал подковырки в мой адрес, но вынужден был обращаться ко мне с разными просьбами. Я помог разыскать представления к наградам на несколько бойцов и командиров, «залежавшиеся» в штабе дивизии, и они были подписаны. С помощью своих новых приятелей помог выбить для батальона три повозки с лошадьми.

Иногда ко мне обращались с просьбами красноармейцы моей бывшей роты. Помню пожилого (по моим меркам) ефрейтора, воевавшего с лета сорок первого года, дважды раненного, обморозившего ноги под Москвой.

– Убьют меня, а дома четверо детей, жена, мать с отцом уже под семьдесят. Может, поможете, Василий Николаевич, в ездовые перевестись?

Я сумел помочь этому бойцу. Отправил на шестимесячные курсы младших лейтенантов несколько бойцов, имевших образование семь-восемь классов. Они уезжали довольные. Шесть месяцев вдалеке от войны – огромный срок. Только спасло ли это их от безжалостной мясорубки сорок второго года? Взводные командиры, даже в обороне, гибли или получали ранения через считаные недели пребывания на передовой. А про наступление и говорить нечего.

В конце августа мы узнали о мощном броске немцев к Волге. Пошли слухи, что нашу дивизию собираются перебросить на юг. Я узнал об этом одним из первых. Меня вызвал к себе подполковник Козырев и предложил возглавить роту бронебойщиков. Это не было повышением. Но вводимые в штат стрелковых полков роты ПТР должны были значительно усилить противотанковую оборону, им уделяли особое внимание.

– Сталинград? – вырвалось у меня, хотя я знал, что такие вопросы задавать не следует.

– Возможно, придется повоевать в степях, – уклончиво ответил Тимофей Филиппович. – Ты, наверное, на батальон рассчитывал, но понадобился надежный человек на эту должность. В роте будет 36 противотанковых ружей, штук шесть пулеметов, огнеметы, десяток конных повозок. Кстати, поздравляю тебя с очередным званием «капитан».

– Служу трудовому народу! – машинально поднявшись, ответил я. – Спасибо, товарищ подполковник.

– Не за что, – невесело улыбнулся Козырев. – Должность такая, что не слишком туда рвутся. С танками драться – это…

Он помолчал и продолжил уже другим, более жестким тоном:

– В полку всего десять пушек. Шесть «сорокапяток» и четыре легких «трехдюймовки». Этого мало. В бою вас, мол, дивизионная артиллерия поддержит. Только не всегда ее дождешься. А три десятка противотанковых ружей плюс огнеметы – это сила. Времени для подготовки у нас мало, сдавай дела.

В общем, получилось, что командиром роты противотанковых ружей меня назначили сразу, без всяких обдумываний. Через час я уже готовил на себя приказ (его сразу подписали), быстро сдал дела и начал формировать роту. Пользуясь случаем, я добился, чтобы в новую роту назначили взводными командирами Юрия Савенко и Михаила Ходырева. Сумел перетащить к себе старшину Родиона Сочку, сержантов Андрея Долгова, Николая Щербака и еще десяток бойцов, неплохо проявивших себя.

Кроме того, пришли после окончания двухмесячных курсов бронебойщиков около двадцати сержантов и рядовых, обученных стрельбе из противотанковых ружей. Это были рослые крепкие ребята, хорошо экипированные, как правило, имевшие боевой опыт. Пришли и новобранцы, которых мне предстояло обучать.

На дивизионном складе вместе с Сочкой и Ходыревым распаковывали ящики с длинноствольными противотанковыми ружьями. В основном получили однозарядные ружья системы Дегтярева (ПТРД) и несколько самозарядных – системы Симонова с магазином на пять патронов (ПТРС).

Получили также несколько повозок вместе с ездовыми, три станковых пулемета «максим» и три ручных Дегтярева. Нам полагались автоматы, но снабженцы сумели найти лишь штук шесть ППШ. Вскоре пришло отделение огнеметчиков из саперной роты.

– Сержант Шамин, – представился мне рыжеволосый красноармеец с медалью «За боевые заслуги». – Со мной восемь бойцов и пять ранцевых огнеметов РОКС-3.

Так в очередной раз резко повернулась моя военная судьба. Со дня на день мы ждали отправки под Сталинград, где развернулась ожесточенная битва. По слухам, немцы заняли почти весь город. Бойцы 62-й армии генерала Чуйкова удерживали узкую полоску берега вдоль Волги.

Но проходило время, а мы оставались на месте. Нас держали в резерве, причины я понял позже. Когда в очередной раз завел разговор с Козыревым, тот резко ответил:

– Фронт от нас никуда не уйдет. Как идет подготовка в роте?

– Нормально идет, – доложил я. – Только боевых стрельб маловато проводится. Люди прошли обкатку танками, тренируются в метании гранат… учебных.

– Ладно, приду гляну, как ты истребителей танков готовишь.