Читать книгу "Нелюбимая - Мария Садловская"

— Вы с Володей летом говорили, что зимой мы будем кормить белок с мамой. Я думал, она стоит за тем толстым деревом… — Платон помолчал, затем совсем по-взрослому рассудительно закончил: — Теперь точно знаю — она с бабушкой Зоей.

Надежда, закусив губу, отвернулась от Платошки, всеми силами стараясь не заплакать.

— Надя, ты не говори папе, что я плакал, — попросил тем временем мальчик, взяв ее за руку. — Пусть лучше не знает. А то опять станет пить свою водку. — И, перегнувшись, заглянул ей в лицо — она сидела в полуоборота от него. — И ты тоже не плачь! А то папа заметит.

У самого щеки еще были мокрыми от слез. Надя повернулась к мальчику (она выдержала, не заплакала!) и только смогла произнести:

— Какой же ты у меня…

* * *

Они благополучно добрались домой, хотя мороз за это время усилился. Баба Капа суетливо помогала раздевать ребенка, второй рукой расстегивая Надино пальто. Немножко не успели к обеду, но Раиса Яковлевна держала все на горячей плите, игнорируя стоявшую рядом микроволновку.

Надежда в силу своего положения моментально улавливала все ароматы. Зайдя в столовую, учуяла запах зраз. Будто с незаживающей ранки сняли бинтик и больше прикрыть нечем…

Капитолина Ивановна хлопотала около стола, следя, чтобы «дети наелись как следует!». Ставя на стол зразы, объяснила:

— Виктор Андреевич приехал. Рая подсуетилась, приготовила для молодого хозяина на ужин. Но вы сейчас поедите, с мороза. Надюша, закончите кушать, и в постель, оба. Виктор Андреевич обещал приехать сегодня с работы пораньше. Он ведь, бедняга, с дороги сразу на работу. Чая только похлебал без всего. И о вас спрашивал — где вы, что делаете, хорошо ли себя чувствуете.

Надя следила глазами за бабой Капой, надеясь услышать, что Виктор спрашивал лично о Наде… Но Капитолина Ивановна перешла к хозяйственным вопросам, а затем отправила Надюшу с ребенком отдыхать.

Платоша ничем не напоминал о происшествии в парке, чему Надя порадовалась. Уложила его в постель для послеобеденного отдыха и ушла к себе. Чувствовала себя уставшей и решила прилечь на диване. Поправляя подушку, обнаружила тряпичную куклу. Вспомнила — ребенок принес, когда Надежда болела, утверждая, что это заколдованная принцесса и она всех вылечит.

Перед глазами возник сон, привидевшийся ей в больнице. Люба-мама во сне говорила именно об этой кукле, которую якобы передала…

— Как мама сказала во сне? Для Груни! — вспомнила Надежда и положила куклу в дальний угол шкафа.

Сейчас только вспомнила, как приехала летом на каникулы. Кажется, на первом курсе. Они тогда с мамой пошли на кладбище убирать могилку тети Груши — маминой сестры. Люба-мама, высаживая в землю бархатцы, вспоминала свое детство с сестрой.

— Веришь, Надюшка, сколько помню, Грушенька всегда мне отдавала все лучшее. Мама наша, твоя бабушка, рано умерла. Папа тоже через два года ушел вслед за ней. Любил ее очень. Меня растила твоя тетя, Груша. И замуж из-за меня не вышла. А потом умерла. Болела она тяжело… И сейчас покойница нам помогает. Оставила немножко мне денег. Я бы одна не смогла тебя учить. А так — есть маленькое подспорье… Мой тебе завет, дочка, как родится у тебя девочка — назови ее в честь твоей тети.

«Значит, будет Грушенька», — уже засыпая, подумала Надя.

* * *

Вернувшись из Питера, Виктор засел за работу в своем кабинете — собралось много дел. Его водитель Сергей доложил — Володя уволился. Виктор не знал, как ему отнестись к этой новости: что-то произошло, притом неординарное. Это точно. И Виктор Андреевич чувствовал — это «что-то» имеет отношение к Надежде и ее теперешнему положению.

Мысленно он еще раз себе повторил: «Вполне вероятно, что отец будущего ребенка Надежды — Володя. Подозрительно также скоропостижное увольнение Володи». Хотя это как раз Виктору, с одной стороны, утешительно. Но пока ничего не известно. А вот утверждать точно, что Надя к Володе равнодушна — можно. Уж в этом Виктора не обмануть.

«Но если она беременна и ребенок мой, — продолжал дальше рассуждать Виктор, — почему же она молчит, не скажет мне об этом?»

И сразу вспоминалась картина их совместной с Надей ночи. Да, он тогда повел себя… черт знает как! Оправдание этому у Виктора, конечно, есть — слишком свежая рана от потери Оли. Но это оправдание только для него одного, не для Надежды. И потом, после он уже просил прощения у Нади, даже не один раз. И она, кажется, простила. Потому как поглядывала на него такими глазами, что ошибиться невозможно. Любой мужчина был бы счастлив от подобного взгляда.

«Нет, я не могу спросить ее: Надя, ты беременна? А если беременна — от кого?» Задай подобный вопрос любой женщине — и… конец отношениям. О Надежде и речи нет — в ней и пугливость, и строптивость одновременно.

Чем ее подтолкнуть, чтобы она подошла и прямо сказала: «Виктор, я беременна. У нас с тобой будет ребенок». И все. Кажется, так просто!

Неизвестно, сколько бы еще времени Виктор Андреевич философствовал в подобном ключе, также неизвестно, к чему бы его привели подобные рассуждения. Нарушил этот процесс стук в дверь его кабинета.

Механически ответив «Войдите!», Виктор сначала глядел на вошедшую отсутствующим взглядом, все еще пребывая в русле своих рассуждений. И только слова, обращенные прямо к нему, вернули Виктора Андреевича в действительность:

— Виктор, как вы думаете? Я ничего не предпринимала, ждала вашего согласия.

Молодая особа по имени Лия произносила имя «Виктор» с ударением на второй слог. Что она хотела этим сказать, Виктор (без ударения) догадывался. Девица явно за ним приударяла. Это наблюдалось еще задолго до кончины его жены. А после похорон Лия (кстати, по паспорту она — Елена) решила, что Виктор (уже с твердым ударением!) принадлежит только ей. И начались атаки. Основную часть Виктор не замечал. Особенно в первое время, когда от безысходности запил.

И только очнулся и оглянулся вокруг, когда Надя с Платошей и бабой Капой вернули его к жизни. Оглядываясь, наткнулся взглядом все на ту же Лию (или Лену). Сначала в глаза бросился оголенный пупок с блестевшей серьгой. Ниже пупка — то ли юбка, то ли повязка, что-то прикрывающее причинное место… Дальше он не стал смотреть, недовольно проворчал:

— Наденьте что-нибудь приличное! На работе все-таки находитесь.

Услышал в ответ:

— Извините! Не подумала.

Лия работала в отделе маркетинга с самого начала его формирования. Начальник управления — большая шишка, тем не менее Лия придумывала, как ей казалось, производственные вопросы, которые может решать только он.

А дальше произошла метаморфоза. Видно, Лия на этот раз подумала основательно. И когда на следующий день вышла на работу, все в первую минуту остолбенели, увидев. Во-первых, это была красивая девушка, глаз не отвести. Во-вторых, предъявить какую-либо претензию невозможно. Деловой и одновременно изящный, костюм сидел на ней безукоризненно. Узкие полосочки манжет нежно-лилового цвета блузки трогательно выглядывали из рукавов жакета. Юбка закрывала половину колена. И лишь маленький разрезик показывал левую коленку полностью… Но это — не для всех. Это смотря, как она встанет или как сядет…