Читать книгу "Чёрный лебедь. Политическая биография Дональда Трампа - Кирилл Бенедиктов"

Это заявление — своего рода прорыв во внешнеполитической идеологии не только Республиканской партии, но и американской внешнеполитической мысли вообще. Конечно, на взгляд стороннего (особенно отечественного) читателя в приведенной выше цитате нет ничего из ряда вон выходящего, но на фоне доминирующей последние четверть века идеологии либерального глобализма подобные высказывания выглядят едва ли не ересью. И либералы, и неоконсерваторы сходятся в том, что западная демократия — лучшая форма политического устройства из известных человечеству, а посему она должна распространяться всеми возможными способами — в том числе, и военными — во имя торжества гуманитарных идеалов и установления всеобщего мира (поскольку, согласно теории «демократического мира», «демократии друг с другом не воюют»). Как это обычно бывает, благими намерениями вымощена дорога, ведущая в не самые приятные области — и потерявшие вместе с «диктатурой» Милошевича половину страны сербы, и пережившие «арабскую весну» египтяне, и ливийцы, и украинские защитники Майдана вряд ли могут похвастаться, что вплотную приблизились к миру и процветанию. Однако в силу крайней идеологической зашоренности (явления очевидного, но с трудом поддающегося объяснению, учитывая приверженность американцев разного рода свободам, в том числе и свободе выражения собственного мнения) столь горькие плоды повсеместного внедрения либеральных западных ценностей так и не были как следует проанализированы, и соответствующие выводы так и не были сделаны. Точнее, единственным человеком, который их сделал, оказался Дональд Джон Трамп.

Его подход к выработке стратегии внешней политики гораздо ближе к школе «политического реализма», прославленной такими именами, как Ганс Моргентау, Джон Кеннан, Рейнхольд Нибур и Уолтер Липманн. Некогда влиятельная, эта школа, как считают американские эксперты, после Холодной войны оказалась вытеснена на обочину американской интеллектуальной жизни либеральными интервенционистами и неоконсерваторами[218]. Отсутствие равного по силе противника и ощущение абсолютного превосходства над прочими игроками на международной арене заставили США поверить, что они более не нуждаются в политическом реализме: три администрации подряд (Клинтон, Буш‑младший и Обама) реализовывали неоконсервативную или неолиберальную повестку, совершенно не заботясь о возможных последствиях, не считая нужным прислушиваться к предупреждениям реалистов. Результаты, как пишет один из представителей этой школы, профессор Гарвардского университета Стивен Уолт, оказались достаточно плачевными. Когда закончилась Холодная война, Соединённые Штаты были в хороших отношениях со всеми мировыми державами, Аль‑Каида казалась «незначительной неприятностью», на Ближнем Востоке шёл подлинный мирный процесс, и Вашингтон мог наслаждаться всеми преимуществами ставшего однополярным мира. Фукуяма провозгласил конец истории, где, как представлялось, демократия и права человека будут всё больше доминировать в международной политической повестке дня. «Перенесёмся в наше время, — пишет Уолт. — Отношения с Россией и Китаем становятся всё более конфронтационными, демократия отступает в Восточной Европе и Турции, весь Ближний Восток скатывается от плохого к худшему. США потратили сотни миллиардов долларов на военные действия в Афганистане в течение 14 лет, а талибы удерживают свои позиции и даже могут ещё одержать победу. Два десятилетия посредничества США разнесли израильско‑палестинский мирный процесс в клочки. Даже Европейский Союз — возможно, самое яркое воплощение либеральных идеалов на планете — сталкивается с не имеющими прецедентов угрозами и не знает, как от них защититься»[219].

Совпадение с апрельской речью Дональда Трампа в стенах ЦНИ — почти текстуальное, и трудно отделаться от впечатления, что Трамп активно пользовался вышедшей в январе статьей Уолта при разработке своей внешнеполитической доктрины. В то же время обращает на себя внимание тот факт, что в большой статье Уолта, где перечисляется множество имён (как реалистов, так и их противников из неоконсервативного или неолиберального лагеря), ни разу не упоминается имя Трампа. Вряд ли это случайно: многие положения внешнеполитической доктрины Трампа (в том виде, в котором она была изложена в его книгах и отдельных интервью) идут вразрез с «классическим политическим реализмом» в понимании Уолта. Прежде всего, это касается «иранской сделки», которую реалисты приветствуют («она показывает, что США могут добиться многого в рамках трезвой, но гибкой дипломатии», хотя Вашингтон, возможно, получил бы гораздо больше, если бы Буш слушал своих советников‑реалистов и подобная сделка была осуществлена, когда ядерная инфраструктура Ирана была развита ещё не так сильно), и «особых отношений» между США и Израилем, которые, с точки зрения реалистов, наносят ущерб интересам обеих стран. «Безоговорочная поддержка Израиля Соединёнными Штатами подрывает имидж Америки в мире, что ещё более усугубляет проблему терроризма и поощряет Тель‑Авив продолжать свои саморазрушительные усилия по созданию Великого Израиля за счет палестинского народа», — считает Уолт. И в этом вопросе реалисты вряд ли когда‑либо найдут общий язык с Дональдом Трампом.

«Великий друг»

Во время предвыборного митинга в штате Невада внимание Дональда Трампа привлёк человек из толпы, который громко выкрикивал: «Израиль! Израиль!».

Трамп указал на него пальцем.

«Я услышал красивое название еврейского государства, — сказал он. — У нас так много друзей в Израиле, но они не понимают, что происходит (с отношением США к Израилю, — К. Б.)»

А происходит, по мнению Трампа, следующее. Барак Обама «ненавидит Израиль» и старается всячески осложнить жизнь этому «верному другу Америки». Он заключил «плохую и очень опасную» сделку с Ираном, из‑за которого Израиль погряз в «огромном количестве проблем». Однако, добавил Трамп, если он станет хозяином Белого дома, Израиль будет в безопасности.

Трамп всегда подчеркивал свою любовь к этой стране, которая играет столь важную роль в американской политической жизни. И еврейская община США долгое время платила ему той же монетой. В 1983 г. Еврейский национальный фонд наградил Трампа престижной премией «Древо Жизни» за долговременный вклад в развитие отношений между США и Израилем. В 2001 г., когда мэр Нью‑Йорка Руди Джулиани решил посетить Израиль, чтобы выразить свою солидарность с жертвами террористических атак, Трамп предоставил ему свой личный самолет. Три года спустя, в 2004 г., миллиардер был избран Великим маршалом парада Израиля в Нью‑Йорке. А в феврале 2015 г. правая ассоциация еврейских журналистов США Algemeiner вручила ему Премию Свободы (Liberty Award) — также за вклад в развитие отношений между США и Израилем.

Правда, что же это за вклад, объяснить довольно затруднительно. Нельзя сказать, что Трампа связывают с Израилем какие‑то особенно тесные деловые отношения. В марте 2006 г. он приобрел участок в Рамат‑Гане для строительства небоскрёба, который должен был стать самым высоким зданием в Израиле (проект «Trump Plaza Tower»)[220], однако позже продал его израильской фирме, так и не начав строительство. Он неоднократно встречался с высокопоставленными чиновниками Израиля, обсуждая возможные инвестиции в недвижимость и туризм этой страны, но, как и в России, ни один из этих проектов так и не был реализован.