Читать книгу "Песня сирены - Виктория Холт"

«Бэлл, — думала я, — ну зачем ты попала в этот капкан?»

Я думала о моем отце и в самом деле не Могла понять, почему он так отстаивает свои права на этот участок, от которого никому не было никакой пользы?

Я подошла ближе к Эндерби-холлу, прислонилась к забору, посмотрела на дом, и мне пришло в голову, что если бы Эндерби заселила хорошая, обыкновенная семья, то все сплетни прекратились бы. Карлотта должна понять это и продать дом или сдать его внаем.

И вдруг я услышала собачий лай. Сердце мое упало. Я подумала: «Ах, Бэлл, ты опять здесь. Тебя, как и всех, влечет это место. Что же тут такого привлекательного?»

Если бы мой отец увидел здесь Бэлл, он бы очень рассердился, в этом я была уверена, не оставалось ничего другого, как перелезть через ограду, найти Бэлл и увести ее.

В этом месте определенно было что-то жуткое. Я поймала себя на том, что нервно оглядываюсь. В самом ли деле люди видели здесь загадочные огни? В самом ли деле это были беспокойные души — души грешников или тех, кто умер насильственной смертью и не смог отомстить? Блуждающие огни… они мерцали между деревьями. Я задрожала.

Я вновь услышала лай и позвала:

— Бэлл, Бэлл, где ты?

Я прислушалась, но было тихо.

Я прошла сквозь подлесок. Огороженный участок был небольшим — примерно пол-акра. Когда разговор касался этого участка, отец вел себя очень странно.

Я вновь позвала Бэлл и услышала лай. Собака мне отвечала. Я боялась, как бы она снова не попала в капкан, но после того, что произошло с Роком, он бы никогда бы не посмел этого сделать.

Я увидела Бэлл: она была не одна. От удивления У меня перехватило дыхание, потому что Элизабет держала на поводке собаку.

— А, Дамарис! — произнесла она. — Я слышала, как ты звала.

— Я была за забором, услышала Бэлл и побоялась, что она опять попала в капкан.

— Ее неудержимо влечет на это место! — засмеялась Элизабет.

Но ее поведение было не таким, как обычно.

Казалось, она нервничала, волосы ее были в беспорядке, и я никогда не видела ее в таком виде: на ней было темное платье, толстые шерстяные перчатки, а юбка была выпачкана грязью.

Она продолжала быстро говорить:

— Я услышала, что она здесь, и, не желая дальнейших неприятностей, пошла за ней.

— Вы принесли с собой поводок? Бэлл к нему не привыкла.

— Я видела, как собака уходила из дому, и догадалась, куда она идет… Я решила ее увести и принесла поводок…

Я предположила, что она надела перчатки потому, что, если держать голыми руками поводок сильной собаки, можно повредить руки.

— Я работала в саду… — говорила Элизабет, как будто извиняясь за свой вид.

Я сказала:

— Бедная Бэлл. Она не любит ходить на поводке.

— Может быть, мне следует ее отпустить? Ты пойдешь в Грассленд?

— Вполне возможно, — ответила я. — Я пошла просто прогуляться.

Так мы шли и разговаривали, в основном об успехе минувшей вечеринки. Мы смеялись над нашими шарадами, и к тому времени, как дошли до Грассленда, Элизабет чувствовала себя так же свободно, как обычно. Но зайти она мне не предложила.

* * *

Мое беспокойство усиливалось. На следующий день после утренних занятий я пошла прогуляться и опять меня неотвратимо повлекло к Эндерби-холлу. А когда я подошла к забору, то почувствовала желание пойти на запретную территорию и взглянуть на то место, где Бэлл нашла башмак. Я уже наловчилась легко перелезать через забор.

Утром это место казалось менее зловещим. Сквозь деревья пробивался солнечный свет, на них теперь уже почти не было листьев. Я видела двух черно-белых сорок на фоне неба и нахального маленького кролика, с важным видом расхаживавшего в нескольких шагах от меня и помахивавшего хвостиком. Я с грустью подумала о том, что многие птицы уже улетели в теплые края: улетели ласточки и мои любимые песочники.

Дубы стали бронзовыми, листья высохли и готовы были опасть.

Я пришла на место раньше, чем осознала это. Да, это здесь. Я подошла ближе. Земля выглядела так, словно здесь недавно копали. Конечно, не Бэлл же ее так разрыла.

Я опустилась на колени и коснулась земли. Вокруг было совсем тихо. Неожиданно я ощутила неодолимое желание уйти отсюда.

«Здесь что-то плохое, — думала я. — Уходи. Забудь об этом, никогда больше не приходи сюда».

Я встала и пошла прочь. Я не хотела ничего искать в этих кустах. Мне казалось, что я могла бы найти там нечто такое, что мне не хотелось бы видеть, или узнать что-нибудь такое, что усилило бы мое беспокойство.

Отец был очень сердит. Почему? И зачем Элизабет привела собаку на поводке? Почему она так нервничала, почему пыталась оправдаться, почему ей так хотелось уверить меня в том, что в ее поведении нет ничего необычного?

В тот же день после обеда Элизабет зашла нас навестить.

— Мне нужно съездить в Лондон, — заявила она. — Я пробуду там около недели.

— Мэтью едет с вами? — быстро спросила я. Мне не удалось удержаться от вопроса.

— Нет, — ответила она, — он останется здесь. Конечно, скоро и ему придется уехать.

Мы опять поговорили об успехе устроенной ею вечеринки и о том, как хорошо были поставлены шарады, но я чувствовала в Элизабет какое-то напряжение. Нервы моей матери, тоже почему-то были напряжены до предела.

На следующий день Элизабет уехала.

* * *

Я часто думаю о том, почему ничто не предупреждает нас о событиях, которые рассеивают наши иллюзии или меняют нашу жизнь? Я была так счастлива после той вечеринки! Я была так уверена в том, что Мэтью меня любит! Возможно, не так сильно, как я его, но на это я и не надеялась. Карлотта так часто выражала свое мнение обо мне, что это на меня подействовало, и я стала считать себя очень заурядным, довольно скучным и не очень привлекательным существом, которое должно быть благодарно за самые малые крохи привязанности со стороны таких неотразимых личностей, как она сама.

На самом деле я чувствовала, что и во мне растет напряженность, определенное беспокойство, которое появилось с тех пор, как Бэлл попала в капкан и Роки были уволены. Но какими бы неприятными не были эти случаи, они не касались меня лично.

* * *

На следующий день после отъезда Элизабет мы с мамой были в кладовке. Она всегда стремилась передать мне свое умение вести хозяйство, а я была хорошей ученицей, что ее радовало. Она часто говорила:

— По крайней мере, из одной из моих дочерей я сделаю хозяйку, — что означало, что ей не удалось сделать хозяйку из Карлотты.

Во дворе послышался шум: кто-то приехал. Мы переглянулись. Посетители всегда приводили нас в волнение. Иногда они приезжали из Вестминстера, и мы любили слушать новости, но чаще они отправлялись в Эверсли-корт, где Джейн и мои бабушка с дедушкой могли их лучше разместить, поскольку там было больше места.