Читать книгу "Фоторобот в золоченой раме - Сергей Зверев"

— Поможет — не поможет. — Носов щёлкнул зажигалкой.

— Или поможет. Или не поможет, — философски отметил Шведов. — Пятьдесят на пятьдесят.

— Как же далеко все зашло в нашей державе. Если генпрокурор бесцеремонно призывает нарушить закон, — покачал головой Платов. — Он что, тоже тварь продажная?

— Не знаю, — сказал Шведов. — Вот появилась возможность узнать.

— Меня чего удивляет, — сказал Платов. — Левицкие. Обычные барыги. Не олигархи, не владельцы заводов и газет. И такие страсти. Уже и генеральный прокурор вписался в тему. Следующий кто будет? Президент России попросит выпустить Ирину Левицкую? Или президент США, председатель Евросоюза. Какая-то фантасмагория…

— Это деньги, — заметил Шведов. — Левицкие могут заплатить миллион. А ты не можешь. А в государственной системе полно людей, которым без миллиона ну никак не жить…

В понедельник к одиннадцати часам Платов отправился на Житную. Шведов сидел и мрачно взирал на телефон.

— Звони уж, — сказал Платов.

Шведов набрал номер приёмной замначальника следственного комитета. И через некоторое время сказал:

— Поехали.

Около входа в здание следственного комитета Платов остановился:

— Тебя вызывали. Ты и иди. Мне неудобно лишний раз большому начальству глаза мозолить.

— Ладно. — Шведов вздохнул полной грудью и вошёл в подъезд.

Платов мерил, как птица секретарь, шагами асфальт. Ох, глубоко его затянуло это дело. И это непрофессионально. Эмоции вредят оперативнику и следователю. Нужно быть, как в песне поётся, холодным и упрямым.

Шведов появился минут через двадцать. Вид у него был ошалелый. И от него пахло коньяком.

— Чего пили? — спросил муровец.

— «Хеннесси», — отозвался Шведов. — Тут без рюмки никак. Это переварить надо.

— Да что там произошло?

— Вот сколько живу и всего видел, но такое даже представить не мог. Это не фантастика даже. Это фэнтези какое-то. Из жизни гоблинов и троллей… Пошли в машину присядем, чтобы ты не упал.

В «аудуюхе» они устроились поудобнее.

— В общем, слушай и потом не говори, что не слышал, — торжественно сказал Шведов. — Этот хрен из генералки, Руфимов, судя по всему, от Левицких монету хоботом своим загребущим втянул. И кинулся в бой. При этом он понимал, что выполнить на своём уровне обязательства не может — дело уже практически в суде. И лезть на этой стадии — себе дороже. Поэтому набрался наглости и попёрся напрямую к генеральному прокурору на стандартный доклад по текущим резонансным делам с домашней заготовкой. И такое выдумал. Как в пьесе Шварца: «Ты, король, не талант. Ты, король, гений».

— Не томи предисловием, — хмыкнул Платов.

— Протягивает этот таракан генеральному прокурору справку по делу Левицких. Тот в курсе, что есть такое скандальное дело. И тут Руфимов извлекает заявление: «Уведомляю, что претензий к Левицким не имею, ущерб мне возмещён, и прошу прекратить в отношении их уголовное дело». Поскольку это надоело всем и служит источником постоянных скандалов, то самый предпочтительный вариант: жулики возвращают деньги, потерпевшие довольны, дело прекращается. А то, что мошенничество не относится к категории дел частного обвинения, то есть не прекращается в связи с отказом заявителя от претензий, — это никого не волнует, потому что закон как дышло. Всегда можно найти обоснование.

— Я чего-то не въехал, — встряхнул головой Платов. — Кононенко заявление написал, что претензий к Левицкой не имеет?

— Ты не дослушал. Генеральный прокурор не в курсе, кто там потерпевший. А написал это заявление какой-то еврей-антикварщик, который в деле никак не фигурирует. И написал истинную правду — он на самом деле претензий к ней не имеет. А что они и к делу отношения не имеют — так это мелочи жизни.

— И чего дальше?

— Генеральный звонит прокурору Москвы и говорит, что при таком раскладе от греха подальше дело лучше прекратить. Тот вытягивается в струнку, не осмеливаясь выяснять подробности. Когда тебе дают указания на таком уровне, вопросы неуместны. Прокурор Москвы звонит начальнику ГСУ. Тот, естественно, тоже не самоубийца против генерального переть.

— Слов нет.

— Так бы всё и было шито-крыто. Потом бы, конечно, пошли жалобы со стороны потерпевшего. Но дело уже сделано. Бабки попилены. И хоть трава не расти.

— Руфимов надеялся на что? Что никто не узнает?

— А чёрт его знает, на что он надеялся. Ну а наш ангел-хранитель Ромов на приёме у генерального поднял эту тему. Генеральный вызвал Руфимова и орал на него как бешеный. Мол, сволочь такая, подставил, опозорил. А тот стоит, пятнами покрылся, но держится стойко — готов умереть за своё священное право брать мзду за развал уголовных дел. Потом генеральный позвонил прокурору Москвы, тоже на него наорал за то, что тот не думая под козырёк взял. И велел, чтобы больше никаких посторонних движений по делу не было.

— Это что значит?

— Это значит прямое указание не чудить, направить дело в суд, поддерживать обвинение и требовать наказания по всей строгости закона. И не дай бог кто чего…

Платов почувствовал какой-то прилив эйфории, будто сам хлопнул рюмочку коньяку.

— Слушай, Герман. А ведь, кажется, мы победили.

— Ещё суд, а там тоже нездоровая движуха может быть. Но это уже мелочи. Оправдания не будет — это факт. Теперь уже никто не отважится на оправдательный приговор.

— Даже за лимон баксов.

— Да даже и за три! — улыбнулся Шведов.

И оказался не совсем прав. Потому что, как потом выяснилось, ещё ничего не закончено…

* * *

Левицкая, ошеломлённая тем, что сделка по купле-продаже уголовного дела не состоялась, недолго была в нокдауне. Не дождавшись девятой секунды, она бодро поднялась на ноги и ринулась снова в бой, намереваясь прижать противников к канатам.

Перво-наперво она рассчитала адвоката, как всегда недоплатив ему. Наняла другого. Тот, проявляя недюжинную активность, тут же написал штук пятнадцать жалоб и ходатайств во все органы власти. Можно было уже издавать собрание сочинений жалоб и заявлений Левицкой и её близких, друзей, адвокатов.

«Так называемый потерпевший Кононенко, войдя в преступный сговор с сотрудниками БЭП, УР и следствия, занялся рейдерством на антикварном рынке. Моя галерея, которую они пытались присвоить, только первая в списке. Таким образом коррумпированные представители правоохранительных органов и организованных преступных сообществ пытаются взять под криминальный контроль целую отрасль российского бизнеса, до того времени находившуюся вне поля зрения преступного элемента. Поэтому речь идёт не только о моей судьбе, но и о продолжении криминализации российской экономики, что представляет ущерб безопасности России».