Читать книгу "Пират. Ключ к сокровищам - Рассел Блейк"

– Гости? – переспросила Реми.

– Как и вы, они расспрашивали о наследстве. Честно говоря, я не понимаю, к чему вся эта шумиха. Если вы видели замок, то поймете, о чем я. Мой муж называет его не более чем грудой камня.

Сэм остановился в дверях.

– Вы не помните их имена? Или чем именно они интересовались?

– К сожалению, я их плохо расслышала. Но, как и вас, их заинтересовали те коробки, которые отправили в музей.

* * *

В машине Сэм дал телефон жене.

– Сделай одолжение, – сказал он, поворачивая ключ зажигания, – отправь фото Сельме.

– Очень интересный герб, учитывая, что ее давно забытый родственник был незаконным сыном младшего барона. На гербе выгравировано невероятно много фигур.

– И я о том же думаю.

Сэм выехал по гравию на грунтовую дорогу, затем посмотрел в зеркало заднего вида.

Солнце проглядывало сквозь тучи, отражалось на капоте и слепило Сэма. Он надел солнцезащитные очки.

– Отправила, – сказала Реми и положила телефон на приборную панель. – Я так понимаю, не стоит удивляться, что мы были не первыми гостями?

Перед поворотом Сэм притормозил и ответил:

– Я устал быть все время на шаг позади.

– Будем надеяться, что в музее им не поверят на слово или хотя бы попросят документы, прежде чем дать доступ к артефактам.

– А мне хочется верить, что в Британском музее есть протоколы безопасности. Кстати, нужно им позвонить и сказать, что мы приедем завтра утром.

Глава 31

На следующее утро Реми позвонила в отдел исторических артефактов Британского музея и спросила о ценностях, временно переданных Грейс Герберт‑Миллер и ее кузеном.

Молодая девушка с едва уловимым британским акцентом сказала, что всем занимается мисс Уолш и ее не будет вплоть до мероприятия на выходных.

Реми спросила, кто еще может помочь, но, как оказалось, никто не мог разрешить им посмотреть на выставку или пройти в хранилище, где содержались предметы.

Все было расписано для открытия выставки, и если у них нет билета, то им придется подождать до следующей недели.

– Просто прекрасно, – раздраженно воскликнула Реми, бросив телефон на стол. – Это тупик!

– Может, Сельма что‑нибудь придумает? – предположил Сэм. – Или Ласло? У него должны были остаться связи в музее.

– Остается только надеяться. – Реми посмотрела на часы, отметив восьмичасовую разницу во времени. Затем написала письмо Сельме. – Подождем.

Сэм взял пальто и предложил:

– Или можем пройтись и посмотреть на музей поближе. Разведать обстановку.

– Мне нравится ход ваших мыслей, мистер Фарго!

* * *

Музей находился в полумиле от отеля, и через час супруги уже были внутри, осматривая одну экспозицию за другой.

Затем они вошли в картинную галерею и остановились возле Розеттского камня, артефакта, всегда интриговавшего Реми.

– Только представь, как было бы здорово обнаружить на нем ключ к шифровальному колесу!

Сэм, осматривавший зал на случай, если появятся люди Эйвери, перевел взгляд с толпы на массивный камень.

– Это совсем не интересно.

– Так может считать только человек, который никогда не работал с расшифровками старинных документов. – Реми огляделась. – Ценности Грейс в другом месте. Судя по карте, эта часть музея посвящена Египту.

Сэм взял жену за руку и отвел от камня.

– Нужно глядеть в оба – не появятся ли люди Эйвери.

– Правильно.

– А на карте музея не отмечено, где именно будет проходить выставка?

– Нет. Но, думаю, мы найдем того, кто нам подскажет.

Так и получилось. Седовласая женщина сказала им, что выставка сейчас проходит в павильоне № 3.

– Как только войдете в Большой двор королевы Елизаветы II, пересекаете его и поворачиваете направо.

Супруги поблагодарили, затем прошли через просторную крытую площадь, наслаждаясь высоченным прозрачным куполом из стекла и стали, наполняющим внутренний двор светом и придающим ощущение нереальности.

Наконец они нашли нужное помещение: оно было перекрыто охранником на входе.

Он, в свою очередь, не многое мог добавить и не был настроен ничего обсуждать.

Сэм и Реми уставились на закрытое помещение.

– Есть идеи? – спросила Реми.

– Ни одной. – Сэм посмотрел на часы. – Если нам повезет, то скоро позвонит Сельма и что‑нибудь расскажет.

Сэм забрал верхнюю одежду в гардеробе. Супруги вышли на улицу и нашли тихое место, чтобы позвонить Сельме. Сэм включил громкую связь.

– Скажи нам, что у тебя есть хорошие новости, – начал он.

– Простите, мистер Фарго, но это очень ожидаемое событие, и многие, кому не досталось билетов, давно записались в очередь. И если только вы сможете убедить организаторов, что вы важнее многих знаменитостей, то пройдете, иначе это невозможно.

– А Ласло? У него наверняка остались знакомые.

– Ученые не те люди, которые будут пренебрегать правилами и прорываться через членов королевской семьи. Здесь недостаточно просто быть мультимиллионером. Но у меня все‑таки есть хорошие новости.

– И они заключаются в…

– Ученые отлично разбираются в гербах. Вы многое знаете о геральдике?

Ответила Реми:

– Достаточно, чтобы заснуть, продираясь сквозь архаичный язык.

– Совершенно верно, – отозвалась Сельма. – По словам Ласло, та жена фермера и ее кузен в Ноттингеме не имеют никакого родственного отношения к любому незаконному сыну младшего барона. Этот самый младший барон является незаконнорожденным сыном Эдмунда Мортимера, второго Лорда Мортимера.

– А этот самый Мортимер кому приходится родственником?

– Его отец Роджер де Мортимер, третий Лорд Мортимер, у которого, как оказывается, была связь с Королевой Изабеллой. Без сомнений, именно поэтому тот самый Мортимер был казнен сыном Изабеллы Эдвардом III.

– Ясно, а они как‑то связаны с шифровальным колесом?

– Трудно сказать. Мы над этим работаем, с гербом еще не закончили. Это как иностранный язык, все мелочи что‑то значат.

– Ты знаешь, где нас найти. – И Сэм разъединился.

– Что теперь? – спросила Реми.

– Думаю, нужно отыскать приличный паб, пообедать и продумать план дальнейших действий.

Супруги пошли вперед по улице и не прошли и полквартала, как возле них притормозил «Роллс‑Ройс». Окно на пассажирском сиденье опустилось, и показался мужчина с темными волосами, серебрившимися у висков. Он улыбнулся, несмотря на то что темные глаза не выражали и следа приветливости.