Читать книгу "Капитан Сорвиголова - Луи Буссенар"

Едва он успел покончить с этим, как послышались тяжелые шаги и бряцание шпор: кто-то приближался к палатке.

Сорвиголова мигом задул ночник, стащил связанного джентльмена на пол, затолкал его под кровать, улегся на его место и, натянув одеяло до макушки, принялся храпеть.

Кто-то осторожно вошел.

– Это я, сэр, ваш ординарец Билли…

– Пшел к черту!.. – сипло прорычал из-под одеяла Сорвиголова.

– В лагере тревога, ваша милость…

Сорвиголова, пошарив в темноте на полу, нащупал сапог и со всего размаха запустил им в ординарца.

Отношение английских офицеров к ординарцам и денщикам далеко не всегда отличается благодушием. Эти джентльмены любят давать волю рукам, а порой и ногам. Сапог угодил Билли прямо в физиономию; он вскрикнул и выскочил из палатки, прижимая ладонь к щеке, ободранной острием шпоры.

До слуха Жана донеслись его причитания:

– Господи праведный! Кровь! Его милость, видно, выпили сегодня лишнего, вот рука-то у них и отяжелела. Лучше бы мне и вовсе сюда не соваться! Уберусь-ка я подобру-поздорову…

«Да и мне тоже не помешало бы», – подумал Сорвиголова.

Пришлось, однако, набраться терпения. Между тем шум в лагере постепенно начал стихать. Не найдя никакой серьезной причины для тревоги, офицеры приписали ее проделкам какого-нибудь пьянчуги, к счастью для себя, оставшегося неузнанным. Ночная жизнь лагеря вошла в обычную колею. Тревогой больше, тревогой меньше – только и всего.

Сорвиголова тем временем сгорал от нетерпения. Прошло уже больше часа с тех пор, как он занял место майора. Давно миновала полночь. Надо было немедленно выбираться из расположения английских войск, иначе начнет светать, и тогда его положение окончательно станет безнадежным.

«Выбираться? Но как? – размышлял Жан. – Верхом? К коновязям больше не подобраться. Значит, пешком. Времени будет потеряно немало, но остается хоть тень надежды на успех…»

Он уже готов был покинуть палатку, когда до него донеслось едва слышное дыхание майора. Жан выругался сквозь зубы.

Поль Поттер на его месте без колебаний перерезал бы горло заклятому врагу буров. Сорвиголова же удовлетворился тем, что оставил его если и не в безнадежном, то, по крайней мере, в смехотворном и постыдном положении.

Жан бесшумно сбросил одеяло, поднялся и, двигаясь ощупью в полной темноте, без труда добрался до выхода из палатки и выскользнул наружу.

Но не успел он сделать и двух шагов, как споткнулся о какую-то темную массу. В то же мгновение лежавший перед палаткой на конской попоне человек вскочил и заорал во всю глотку:

– Караул! Вор!.. Его милость ограбили!..

То был верный Билли, ординарец, уснувший, как пес, у порога своего хозяина.

Проклятье! Где только не гнездится преданность!

Билли попытался схватить Жана за шиворот и, несмотря на то что Сорвиголова наносил ему жестокие удары, продолжал голосить во всю мочь: «Караул! На помощь!..»

Разбуженный военный лагерь снова зашевелился.

Глава 7

Один знаток утверждал, что самые верные псы – те, которых чаще всего колотят хозяева. Однако существует и категория людей, выходцев из простонародья, которых нерушимо привязывают к их господам исключительно побои. Именно таков был и улан Билли, ординарец майора Колвилла.

Ни с одним ординарцем в английской армии не обходились хуже, чем с ним. Одному Богу ведомо, сколько пощечин, зуботычин и всяческих поношений довелось ему вытерпеть на своем веку. И добро бы было за что! Хлестать подчиненных с утра до вечера за малейшую провинность давно стало в британской армии своего рода офицерским спортом. И теперь Билли, расположившийся у палатки майора, защищал своего хозяина с остервенением сторожевого дога.

Жан прилагал отчаянные усилия, чтобы вырваться из цепких объятий улана, который не умолкал ни на секунду и, привыкнув на службе у майора Колвилла к самым разнообразным побоям, упорствовал и не собирался сдаваться.

Еще немного – и Сорвиголова будет схвачен.

Но тут, на горе себе, Билли приблизил свое лицо к Жану, вероятно, для того, чтобы получше разглядеть и запомнить лицо «вора», и Сорвиголова мгновенно использовал это положение, нанеся противнику так называемый удар «вилкой». Слишком преданный и чересчур упрямый Билли, сраженный страшной болью, выпустил свою добычу и волчком завертелся на земле.

Свобода! Но со всех концов лагеря к палатке майора уже сбегаются солдаты, и вот-вот снова начнется прежняя игра. К счастью, вопли Билли отвлекли внимание солдат от Жана и задержали погоню.

Бедняга, забыв о себе ради хозяина, умолял тех, кто пытался ему помочь:

– Скорей, скорей, в палатку! Там его милость… Его ограбили, а может, и убили!..

Часть солдат бросилась преследовать Жана, остальные ворвались в палатку и обнаружили там полузадушенного и окровавленного майора, который, впрочем, вскоре пришел в себя.

Не успели развязать Колвилла и извлечь кляп из его рта, как он заревел:

– Сорвиголова!.. Где Сорвиголова?..

Ему не ответили, потому что никто не принимал всерьез его вопли, полагая, что майор или мертвецки пьян, или окончательно спятил.

– Да говорю же вам, болваны, – капитан Сорвиголова в лагере!..

Схватив саблю, Колвилл опрометью понесся по лагерю, исступленно вопя:

– Сорвиголова! Он здесь!.. Ловите его!.. Тысячу фунтов тому, кто сумеет его взять живым!

Имя это было не просто известно англичанам – оно пользовалось особого рода популярностью. О неуловимости и отчаянной храбрости Сорвиголовы среди солдат ходили слухи, порой даже преувеличенные. Вот почему его имя вместе с обещанием неслыханной награды вслед за Колвиллом вскоре подхватили сотни, а возможно, даже тысячи солдат.

– Сорвиголова!.. Тысяча фунтов!.. – неслось отовсюду.

Разумеется, Жан вторил им в унисон, и эта уловка снова удалась ему, во всяком случае, помогла выиграть немного времени. Впрочем, без каски, в измятом и порванном мундире он вряд ли сможет долго прикидываться английским солдатом. Еще немного – и дела его пойдут все хуже и хуже.

Однако Сорвиголова принадлежал к тем людям, которые в критической ситуации умеют все поставить на одну карту. Удирая от преследователей, он случайно оказался возле коновязи артиллерийского парка. Хорошо известно, что в центре лагеря, окруженного двойной цепью часовых и конными патрулями, в особенности после тяжелого дневного перехода и ночной тревоги – а ведь именно так и случилось сегодня, – караульная служба поставлена из рук вон плохо. Потому-то Жану и удалось подобраться к лошадям, миновав малочисленных часовых.

Кони были привязаны незамысловатыми узлами, и буквально в полминуты, рискуя получить основательный удар копытом, он отвязал десятка три лошадей, которые, почуяв свободу, тут же разбежались во все стороны.