Читать книгу "Капитан Рубахин - Борис Баделин"

Невозмутимый и сосредоточенный Михаил подошел к брату и, переломив его ружьё, загнал в стволы два патрона.

– Всё запомнил? – спокойно спросил он, возвращая двустволку бледному Гавриилу. – Не вставать, не дёргаться, и не стрелять, пока стреляем мы!

Он вернулся к своему окну, и тут же из джипов выскочили семеро парней.

По двое с каждой стороны они вознамерились обойти дом с боков. Трое по центру направились к входным дверям.

Нападавшие все были с автоматами. Только средний из шагавших к дверям был вооружён пистолетом, в другой руке у него Василий заметил ещё и короткий ломик.

Двое из центровых бандитов внезапно остановились и, словно рисуясь, с колена ударили из автоматов по фасадным окнам. Ещё один автоматный ствол изрыгал отрывистые очереди из-за капота переднего внедорожника.

– Обученные, гады! – зло крикнул полковник сквозь грохот и звон разлетающихся стёкол. – Но какой же дурак вас учил!

Его дробовик оглушительно бухнул, и бандита с ломиком отбросило навзничь, метра на три назад. Ещё два беглых выстрела наполнили комнату едким запахом пороха, и Рубахин увидел, что «метла» полковника смела второго и третьего из бандитов по центру. Остальные тут же залегли и начали бить из Калашниковых по окнам с такой яростью, что штукатурка на противоположной стене комнаты, казалось, закипела от вонзающихся в неё пуль.

Рубахин с полковником стреляли поочерёдно, пытаясь удержать бандитов на земле.

За спиной раздался короткий вскрик, и обернувшийся Василий с ужасом увидел, как сидевший в углу на корточках Гавриил Петрович валится на пол, зажимая обеими руками грудь. Изо рта у него струйкой полилась кровь, и прежде, чем Василий успел подхватить его, старый музейный хранитель умер.

Полковник, оставаясь у окна, всё понял. Глаза его жутко почернели, он кивнул Рубахину, и следующий заряд картечи ударил по ближнему джипу. Переднее колесо лопнуло, а сидевший где-то за капотом бандит не выдержал и попытался отползти в кювет, но дробовик Михаила тут же пришил его к дороге.

Незваные гости явно не ожидали такого приёма. Уцелевшие бросились к машинам. Полковник успел достать ещё одного из них, но от дальней машины, которую и старик, и Василий в горячке упустили из виду, внезапно хлопнул выстрел из подствольника.

Граната, влетевшая наискосок, взорвалась над камином.

Василия швырнуло в угол и ударило головой о стену. Полковника отбросило в противоположную сторону.

После разрыва гранаты в комнате сразу загорелись шторы, и задымилась обшивка одного из кресел. Оглушённый и иссечённый мелкими осколками Рубахин на четвереньках подполз к неподвижно распростёртому Михаилу Петровичу.

Старик был мёртв.

Стиснув зубы, Василий подобрал дробовик, быстро дозарядил его и поднялся в простенке рядом с разбитым окном. Дым, уже рвущийся наружу густыми клубами, скрывал капитана, но в то же время мешал ему и рассмотреть происходящее по ту сторону оконной решётки.

В ушах нестерпимо звенело, но Рубахин понял, что все выстрелы смолкли.

Между тем, огонь стремительно охватывал гостиную комнату и не оставлял капитану времени на размышления. Он по очереди подтащил тела стариков поближе к выходу. Затем, отодвинув засов, ударом плеча распахнул дверь и прыжком с переворотом вылетел на улицу вправо от ступенек. Мгновенно вскочив и едва удержавшись на ногах, Василий по дуге вскинул воронёную «метлу», выбирая цель, но вокруг лежали только трупы.

Уцелевший джип мчался к выезду из села, подпрыгивая и вихляя кормой на кочках и ухабах обледенелой дороги…

Отбросив дробовик, Рубахин вынес на улицу тела братьев и уложил на снегу. Он накрыл их лица своим бушлатом, опустился на колени и замер, каменея от отчаяния. Но через минуту, пораженный внезапной мыслью, капитан вскочил и бросился снова в уже окутанный плотным дымом дверной проём.

Задыхаясь и не чувствуя, как трещат от жара волосы на голове, он почти наощупь пробрался к горящему письменному столу и выхватил верхний выдвижной ящик.

Уже на улице, смахнув рукавом слёзы вместе с остатками обгоревших ресниц, Рубахин рассмотрел, что рукопись старика Гавриила осталась невредимой…

Из оцепенения его вывели настойчивые сигналы мобильника.

Телефон оставался в кармане бушлата. Василий снова опустился на колени и осторожно, словно боясь потревожить братьев, вытащил трубку.

– Будем минут через двадцать! – услышал он голос Пряникова. – Как там у тебя обстановка, что происходит?

Рубахин не смог ответить сразу – пересохшая гортань ему не подчинялась.

– Алло! – кричал подполковник. – Это ты, капитан? Не молчи – доложи обстановку!

– Нет уже никакой обстановки, – хрипло ответил Василий. – Закончилась вся обстановка…

Часы на дисплее телефона показали ему, что с начала боя не прошло и получаса.

Оглянувшись по сторонам, он заметил, что к месту пожара боязливо пробираются вдоль заборов сельские старушки. Первые из них, истово крестясь, уже сбились в небольшую стайку поодаль. Нестерпимое любопытство было сильнее страха.

Рубахин, не вставая с колен, зачерпнул пригоршню снега и приложил его к опаленному лицу. Холода он не чувствовал, но тело его содрогалось крупной мучительной дрожью.

Вскоре, полоша сиренами и мигалками густеющие над Ильинским сумерки, к горящему дому подъехали три микроавтобуса с бойцами спецназа.

Половина бойцов тут же рассыпалась веером – с автоматами наизготовку они образовали кольцо, обеспечивая прикрытие, остальные стали собирать оружие.

К Василию подошёл подполковник Пряников.

– Ты ранен? – встревожено спросил он, заметив, что одежда на Рубахине вся в крови, – Тебе помочь? – подполковник протянул Василию руку.

Рубахин тяжело поднялся с колен.

– Это на мне их кровь! – ответил он, указывая на стариков, и поразился страшным двойным смыслом сказанного.

Силы покидали его. Когда подъехала «скорая», Василий уже с трудом держался на ногах…

– Что за документы? – насторожился Пряников, заметивший, что Василий уносит с собой две пухлые картонные папки. Он взял у Рубахина одну из них и развязал тесёмки.

– Не переживай, – Рубахин болезненно поморщился. – Тебе это не пригодится!

Пробежав глазами по первой странице, подполковник кивнул и вернул папку Василию.

– Один из стариков писал? – спросил он.

– Может, и оба…

Рубахин отвернулся.

По воспалённому, перепачканному копотью и кровью лицу его текли слёзы.

Вокруг горящего дома, сходу разворачивая рукава, уже суетились подоспевшие пожарные, которых, наверное, вызвал кто-то из местных жителей.

Хотя старый поповский дом и стоял особняком, но огонь – слишком страшный враг для деревянных изб, и люди смертельно боялись остаться без крова: потерять его в наступивших временах означало для них остаться без своего угла до конца жизни.