Читать книгу "Инстинкты и смысл жизни. Почему в нас так много животного - Дуглас Кенрик"

Как проявляется боязнь потери у болванов и эволов

Давайте рассмотрим классический случай боязни потери в свете глубокой разумности. Как я упоминал ранее, согласно теории боязни потери, предложенной Канеманом и Тверски, потеря некоторой суммы (скажем, ста долларов) оказывает более сильное психологическое воздействие, чем приобретение такой же суммы. Теперь это положение, подкрепленное многочисленными исследованиями, приводится в учебных курсах по введению в экономику. В одной статье даже говорилось: «Было выполнено столько исследований феномена боязни потери, что теперь мы можем с определенной долей уверенности сказать, что эффект от потери чего-либо в два раза сильнее, чем эффект приобретения». Но в чем причина такого сдвига? И подходит ли он для всех типов потерь и приобретений?

Сторонники эволюционной теории, в том числе Эдвард Уилсон, предложили вероятный ответ на вопрос о причине этого явления: предки людей смогли выжить, потому что они в первую очередь старались избежать потерь, а уже потом хотели что-то приобрести, потому что они часто находились на грани выживания (если есть лишняя еда, то это хорошо, но если еды нет, то это означало голодную смерть). Было обнаружено, что феномен боязни потери характерен не только для людей, но и для других видов (чьи предки, как и наши, не столько бы выиграли от изобилия пропитания, сколько потеряли бы от его нехватки). Это весьма правдоподобная функциональная гипотеза о ситуации в прошлом, но она не в полной мере использует научные достижения современного эволюционного подхода, который можно применить, чтобы предложить новые гипотезы относительно того, когда и как боязнь потери усиливается или ослабевает в силу функционально важных причин.

К примеру, обычная боязнь потери должна исчезать или даже превращаться в желание получить, когда активируется брачный мотив. Кроме того, такое исчезновение боязни потери должно наблюдаться только у особей мужского, но не женского пола. Почему? Как я говорил ранее, женщины, как и самки млекопитающих, изначально вкладывают больше в своих детей, поэтому они ведут себя более избирательно в отношении самцов. А самцам приходится соперничать за то, чтобы быть избранными самками. Я уже говорил о том, как самцы кричат: «Выбери меня! Выбери меня!» Один из способов заявить о себе во всеуслышание — играть на публику (распускать хвост, как павлин, или купить «Порше Каррера Джи-Ти»); другой способ — побороть других самцов (нанести удар рогами или победить в конкурентной борьбе за место в руководстве компании). Если вы победитель в соревновании, то вам меньше страшны другие опасности — и, как я отмечал в главе 9, самцы млекопитающих становятся особенно опасными в брачный период. Из этого следует, что мужчины, готовые к брачной игре, должны вести себя как снежные бараны в период половой охоты, когда слишком сильная боязнь потери мешает вступить в рискованную борьбу и победить других самцов.

Если наши рассуждения верны, то у мужчин проявления этой известной способности должны изменяться предсказуемым образом под влиянием брачных мотивов. У мужчин, готовых к брачной игре, внимание должно переключаться с потери на добычу. Вместе с Джессикой Ли, Владом Гришкевичусом и Стивом Нейбергом и при щедрой финансовой поддержке Национального фонда научных исследований я решил проверить эту гипотезу. Для одного из экспериментов мы приглашали несколько человек (находившихся в состоянии поиска партнера) и предлагали им представить первое романтическое свидание с человеком, которого они находят очень привлекательным, а других испытуемых из контрольной группы просили просто подумать, как организовать пространство на рабочем столе.

После того как мы задали ситуацию мотивов поведения, все испытуемые должны были ответить на ряд вопросов, таких как: «Представьте себе, что вы принадлежите к пятидесятому процентилю по финансовым доходам (другими словами, половина населения получает меньше вас, а другая половина — больше). Как бы вы себя почувствовали, если бы скатились до сорокового процентиля? Представьте себе одиннадцатибалльную шкалу, где 1 — крайне несчастный, а 11 — очень счастливый. А что будет, если вы подниметесь до шестидесятого процентиля? Насколько это сделает вас счастливым или несчастным?»

Результаты оказались именно такими, как мы и предполагали. В контрольной группе испытуемые были настроены на боязнь потери, то есть они ожидали, что их уровень радости изменится больше после потери, чем после приобретения. Брачный настрой не влиял на реакцию женщин, но он менял восприятие у мужчин. Мужчины в поиске более склонны думать о том, что можно получить, и меньше — о потерях. То есть их психологическая оценка менялась так, чтобы настраивать их на более рискованные поступки. Этот результат касался не просто общего эффекта большего психологического возбуждения. Позднее мы провели другое исследование, в ходе которого поместили испытуемых в ситуацию самозащиты, попросив их представить, как кто-то вламывается в их дом. Когда активировался подтип «ночной сторож», у мужчин, так же как и у женщин, страх потери значительно повышался.

Еще раз о разумности, неразумности и глубокой разумности

Соединяя бихевиористскую экономику с эволюционной психологией, мы, по моему мнению, переходим на совершенно новый уровень мышления в отношении того, что касается экономической разумности. Дэн Ариели, экономист-бихевиорист, очень ярко говорит о том, что мы «предсказуемо неразумны». Но это определение верно лишь наполовину. Несомненно то, что люди отнюдь не всегда рассчитывают потенциальную выгоду и преимущества различных альтернативных решений, а затем выбирают те, которые принесут им оптимальные результаты. Экономисты-бихевиористы правильно указывают, что мы вместо этого принимаем простые эвристические решения без учета важной информации. Таким образом, мы принимаем решения субъективно, не рассматривая все возможные варианты. Но на более глубинном уровне наши субъективные суждения отражают влияние очень важных и функционально значимых мотивов. Кроме того, наше неумение принять упрощенные эгоистические решения является следствием глубокой разумности. Вместо того чтобы устремляться к немедленной максимальной личной выгоде, похоже, многие из нас выбирают такие решения, которые обеспечивают генетический успех в долгосрочной перспективе.

Пока мы говорили в основном о психологии личности. Конечно, все индивидуальные особенности в вашем и в моем сознании должны действовать так, чтобы оказать воздействие на окружающий мир — привлечь партнера, обрести положение в обществе, защититься от врагов и так далее. И как это иллюстрирует дилемма заключенного, ваши и мои индивидуальные решения по сути зависят от решений, которые принимают окружающие. Но значение этой динамической связи между решениями окружающих выходит далеко за рамки ситуации, в которой двое обсуждают, кто будет оплачивать счет в ресторане, или в которой кто-то пытается избежать драки. В действительности ваши личные решения связывают вас с целой сетью совершенно незнакомых вам людей по всему миру: с работниками молочной фермы в Голландии, с финансистами из Нью-Йорка и политическими лидерами в Вашингтоне, Москве и Пекине. В следующей главе мы рассмотрим, как это все работает.

Глава 12. Дурные компании, хаотические аттракторы и люди-муравьи

Каждый день, перед тем как идти в школу, мы с младшим братом надевали одинаковые синие джинсы, белые рубашки и голубые галстуки. По этой униформе можно было определить нашу принадлежность к католической начальной школе Св. Иосифа, расположенной на углу. Неподалеку в нашем квартале была и государственная школа № 70, но мама даже играть во дворе той школы не разрешала. Ее беспокоило не то, что дети не носили форму или хулиганили больше, чем боящиеся монахинь дети из школы Св. Иосифа, а то, что в том дворе тусовались Гаррисоны, банда подростков-хулиганов в кожаных куртках и обтягивающих джинсах с толстыми кожаными ремнями фирмы «Гаррисон» (откуда и пошло название банды). Гаррисоны вызывали тревогу у добропорядочных жителей квартала, потому что дрались, пили, матерились и занимались сексом на школьном дворе. Как любой мальчишка 50-х годов, я, естественно, считал крутыми этих типов, косивших под Джеймса Дина с их набриолиненными стрижками и сигаретами «Лаки Страйк» в зубах.