Читать книгу "Янтарный ангел - Александр Форш"

Его она увидела не сразу. Юнец, почти мальчишка. Он лежал метрах в двадцати от окопа, уткнувшись лицом в сложенные руки, припорошенный этими серыми хлопьями. Анфиса кинулась к нему, не зная, ранен он или уже умер. Она просто исполняла свой долг.

На пути ее встал ребенок. Его лицо исказила злая гримаса, от которой по спине Анфисы прошел мороз. Он преградил ей дорогу лишь на миг, прежде чем раствориться в воздухе, но этого мгновения хватило… Снаряд разорвался чуть в стороне от парня, которого она так спешила спасти. Грудь пронзила обжигающая боль, ноги подогнулись, и Анфиса провалилась в темноту.

Ее комиссовали через две недели, вернули в больницу, где когда-то она работала с Иваном. А еще через неделю доставили и его самого. Ивану оторвало обе ноги. Он почти не приходил в себя, постоянно бредил, все куда-то рвался. Анфиса старалась проводить с ним как можно больше времени, хотя раненые все прибывали и прибывали, свободных рук катастрофически не хватало.

Она не успела. Он умер перед ее очередным приходом. Женщина положила голову мертвого любимого себе на колени, гладила по отросшим волосам и говорила, говорила…

– Ванечка, у нас с тобой будет ребенок. И мне кажется – это девочка. Я чувствую.

Он уже ничего не мог ответить, но Анфиса верила, он ее слышит. И ей казалось, будто на мертвом лице появилась улыбка…

– Таня, – тихо позвал доктор, и звук его голоса вернул Анфису к действительности, – снизьте частоту приема препарата, что я назначил неделю назад.

– Насколько?

Мужчина снял очки и потер переносицу, на которой остался красный след.

– До двух раз в день. К сожалению, положительной динамики нет. – Подумал о чем-то и добавил: – Вы можете идти, я справлюсь здесь.

– Хорошо, Сергей Владимирович. – Девушка кивнула, но доктор не смотрел в ее сторону.

Когда за дверью стих стук каблучков, мужчина еще немного постоял, а потом положил ладонь на лоб пациентке. Женщина резко открыла глаза и встретилась с ним взглядом, но вместо равнодушных синих глаз доктора она видела перед собой холодные синие глаза мальчика.

– Поиграй со мной. – Тот, кто однажды спас ее от снаряда, теперь пришел ее убить.

Она видела, как открывается рот доктора, но голос был не его: это был голос мальчика из ее кошмаров – тихий, но такой пугающий, что женщина не выдержала и закричала:

– Не тронь мою дочь! – Анфиса почувствовала, как клокочущая внутри ее ярость придает ей сил.

Грубые руки доктора тут же схватили ее за плечи, вжали в жесткий матрас, точно их обладатель сомневался в крепости ремней и боялся, что они порвутся, отпустят бьющееся тело на волю. Крик перешел в хрип, а затем в надсадный кашель. Изо рта женщины хлопьями вырывалась желтоватая пена вперемешку с кровью. Она дернулась еще несколько раз и затихла. Остановившийся взгляд уперся в потолок, на лице застыла гримаса боли и отчаяния.

Мужчина посмотрел на часы и выдохнул:

– Время смерти двенадцать двадцать три.

Евгений

– Вы как-то слишком спокойны, – старуха сидела на заднем сиденье, и Краснов время от времени ловил ее взгляд в зеркале заднего вида, – тот человек, он может быть опасен.

– Неужели вы за меня переживаете?

– Я опасаюсь, что вы можете не справиться. – Старуха дернула плечом. – Не забывайте, у него Марина. Почему мы не можем обратиться в полицию?

– Приехали, – вместо ответа бросил Евгений. Старуха осталась сидеть, ожидая, что он выйдет и откроет для нее дверь, а он продолжал сидеть как ни в чем не бывало.

– Прошу вас пойти со мной, – не дождавшись, выдавила она из себя. – Много времени это не займет.

Он не стал спорить. Все же пришлось вылезти из машины и открыть ей дверцу. Она кивнула, подавая Евгению руку, и даже удостоила улыбки.

– Аня ничего не знает о своей сестре, – инструктировала старуха, пока они шли по больничным коридорам, сопровождаемые эхом собственных шагов. – Не думаю, что подобные новости положительно повлияют на ее состояние.

– Разумеется. Зато ей наверняка станет легче, как только бабуля, которую она обокрала, переступит порог палаты. – Евгений и не думал язвить, слова вылетели сами собой. Старуха вызывала в нем странные и противоречивые чувства. С одной стороны, ему было ее жаль, с другой же хотелось послать ко всем чертям за ее надменность и высокомерие.

– С этим я как-нибудь справлюсь.

– Тогда зачем потащили меня с собой?

– Для подстраховки. Или вы уже забыли, при каких обстоятельствах ее похитили?

Дабы не накалять обстановку, Евгений решил промолчать.

Аня полусидела на кровати, подогнув колени, и что-то рисовала в блокноте. Увидев посетителей, сунула блокнот под одеяло и уставилась на них большими серыми глазами. Евгений почему-то подумал, что глаза у нее похожи на льдинки. Наверняка кто-то уже говорил ей об этом.

– Елизавета Петровна, – испуганно заблеяла девушка, – я…

– Только не волнуйся, детка, тебе нельзя. – Старуха придвинула стоящий у стены стул к ее койке. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Я рада. Врач сказал, что ты родилась в рубашке. – Старуха попыталась взять руку девушки в свою, но та дернулась, точно обожглась.

– Где Даня? Он приходил ко мне.

– Я не знаю, детка. – Старуха оглянулась на Евгения в поисках поддержки. Сыщик пожал плечами, мол, откуда мне знать.

В палату заглянула медсестра, смерила их неодобрительным взглядом и выпалила:

– Кто разрешил вам войти? У нас тихий час, посещение больных запрещено.

Краснов обрадовался ее появлению, подхватил медсестру под локоток и вывел в коридор.

– Что вы себе позволяете? – запоздало возмутилась медсестра. – Я охрану позову.

– Не надо охрану, я из полиции.

Девушка сразу успокоилась и переменила тон. Удивительно, как люди доверчивы. Даже не попросила показать удостоверение.

– Как-то поздно вы спохватились, господин полицейский! У нас тут человек с шестого этажа сиганул, а вам и дела нет.

Краснов уже хотел сказать, что он здесь не по этому делу, когда словоохотливая девушка кивнула на дверь Аниной палаты со словами:

– Влез на подоконник и спрыгнул. Ну не псих? И как он только в палату попал, ведь никого не пускали к Соломатиной.

– Как вы назвали психа?

– Никак не назвала, – вытаращила глаза медсестра, – слушайте, вы точно из полиции?

– Точно-точно, – он достал из бумажника пятьсот рублей, – вот мое удостоверение. Похож?