Читать книгу "Его апатия - Чингиз Абдуллаев"

По каждому из находящихся в этом зале. Некоторым пришлосьособенно скверно. И среди тех, чья жизнь оказалась совсем уж безжалостнораздавленной, был Омар Нагиев.

Дронго говорил о мальчике, закончившем школу с золотоймедалью, о лучшем студенте своего курса в Московском авиационном институте,получившем красный диплом. Он говорил о планах Омара, о его стремленииработать, учиться в аспирантуре, о том, как он радовался рождению сына. Дронгорассказывал историю жизни несчастного человека, не сумевшего приспособиться кновым обстоятельствам. Он не скрывал ничего. Рассказал о неудаче Омара во времяего коммерческой поездки в Турцию, о том, как августовский дефолт, в одинмомент превратил заработанные им деньги в огромные долги. Он рассказывал даже олюбви Омара и Лены, так и не понявших друг друга и не сумевших сохранить семьюв нелегких условиях постсоветской эпохи. Дронго говорил больше двух часов, и взале стояла абсолютная тишина.

Дронго рассказал о полученных от Мальчевского сведенияхнасчет отработанного механизма обмана клиентов агентства "Синийгоризонт", о Ковальчуке-Прокоповиче, которого использовали для трюков сквартирами; о том, как долго Омар искал человека, продавшего ему"грязную" квартиру, из-за чего он не только потерял последние деньги,но и лишился семьи; о том, как Омар приехал в Ростов, как встречался несколькораз с Ковальчуком, как тот обещал вернуть часть денег; о том, как развивались трагическиесобытия в доме Ковальчука. Когда он говорил о смерти девочки, в зале плакалиуже многие женщины. Затем Дронго коротко пояснил, почему Омар Нагиев оказался вмилиции после скандала в агентстве, сотрудники которого занимались столь явнымиаферами; поведал, как Нагиев поехал в Киев, чтобы в последний раз увидеть женуи сына, перед тем как явиться с повинной. Дронго видел, как тяжело слушать егослова Омару, но он был безжалостен в этот день — и к Нагиеву, и к самому себе.В заключение Дронго сообщил, как Омара дважды едва не забили до смертизаключенные, и о попытках Нагиева покончить жизнь самоубийством. Заканчиваяречь, Дронго спросил, обращаясь к присяжным:

— Можем ли мы осудить его тяжелее, чем он сам осудил себя?Кто виноват в том, что его жизнь, которая обещала быть прекрасной иплодотворной, оказалась столь несчастной и страшной. Обстоятельства не толькораздавили его судьбу, они унесли жизни трех людей, одна из которых, маленькаядочь Ковальчука, погибла в результате страшной и нелепой случайности. Мне возразят,что в этом виновен Омар Нагиев, и будут правы. Но кто виноват, что жизнь егопоколения оказалась не такой, какой они надеялись ее видеть? Кто виноват, что впервых рядах нового общества оказались самые циничные, самые беспринципныелюди? И когда вы будете выносить свой вердикт, помните, что Омар Нагиев нетолько убийца, но и жертва тех страшных условий, в которых мы все живем напротяжении последних пятнадцати лет. Только помня об этом, вы сможете вынестисправедливый приговор.

— Достаточно! — вскочил со своего места прокурор Ковалев. —Суд — не место политической агитации!  Нагиев — убийца, а не жертва.

— Думаю, вы знаете, что не все так считают, — возразилДронго.

 — Кто так не считает? — разозлился прокурор. — Кто еще,кроме вас, так не считает?

В наступившей тишине было слышно, как в зале всхлипнулакакая-то женщина.

— Я, — очень тихо сказал адвокат Голиков, снимая очки. — Ятоже так не считаю, — он поднялся со своего места и встал рядом с Дронго.

— Вы адвокат, — отмахнулся прокурор, — и должны сделать все,чтобы защитить своего клиента. Хватит фиглярства, господин Дронго, здесь вам нецирк.

— Я тоже так не считаю, — раздался еще один голос, и всепосмотрели туда, где поднялся Григорий Санаев.

— Григорий Петрович, — растерялся Ковалев, — что выговорите? Вы же наш эксперт, как вы можете…

— И я, — сказала сидевшая во втором ряду женщина, поднимаясьсо своего места — его лечить нужно, а не судить. Это такие, как вы, насубийцами сделали.

— Хватит, — не выдержал прокурор, — вас специально здесьпосадили, чтобы вы так говорили. А с Григорием Петровичем мы позже поговорим.Никто из нормальных людей не может считать Нагиева жертвой обстоятельств, каксчитаете вы, господин Дронго. Вон, весь Ростов собрался под нашими окнами.Спросите их, какого приговора они требуют этому убийце. И они вам скажут ибудут единодушны в ответах.

— Нет, — неожиданно раздалось из зала. Все обернулись туда,где поднялся еще один человек. Вот этого не ожидал никто. Даже сам Дронго. Этобыл Митрохин.

— Что вам нужно? — не понял прокурор. — Почему вы поднялись,товарищ следователь?

— Я тоже не считаю так, как вы, — сказал следователь. — Мыне исследовали прежнюю жизнь подсудимого, не знали, что с ним произошло дотого, как он вошел в квартиру Ковальчука. И насчет девочки защита права, он еене убивал.

— Сядьте! — крикнул прокурор, окончательно потерявшийтерпение. — Вы не имеете права! Я подниму вопрос о вашем служебномнесоответствии. Хватит…

— Я тоже считаю, — храбро поднялась со своего местамаленькая Грета Петросян, — что Нагиева нельзя сажать на всю жизнь. А вы недолжны так кричать.

Прокурор обернулся к судье, ища у нее поддержки: мол,судебный процесс превращается в черт знает что! Судья молчала. Прокурор самвызвал скандал, напрямую обратившись к залу в уверенности, что его поддержат.

— Мы все так думаем, — поднялся со своего места КонстантинФедяков. Он не смотрел на Дронго.

Вслед за ним начали подниматься остальные. Здесь были людиразных национальностей, живущие в Ростове: русские и украинцы, армяне, грузины,осетины, азербайджанцы, белорусы, татары. Да, Ростов-на-Дону —многонациональный город. Молодчики Кастрюка притихли. Прокурор совсемрастерялся, он не знал, что делать, и вновь посмотрел на судью.

— Прошу всех успокоиться и сесть на свои места, — строгосказала судья. — Я не позволю превращать судебное заседание в общее собрание.Представителей обвинения обязую больше не обращаться к сидящим в зале людям ине призывать высказывать свое мнение. Защита, вы закончили свою речь?

— Да, — кивнул Дронго, — мне больше нечего сказать.

— Тогда, — сказала судья, — господа присяжные заседателимогут…

— Нет, не все сказано, — вдруг подал голос Омар.

— Обвиняемый, вы хотите что-то сказать? — спросила судья.

— Вам предоставляется последнее слово.

Можете говорить. Омар оглянулся на зал. Посмотрел сквозьрешетку на сестру и бывшую жену. Перевел взгляд на присяжных заседателей, насидевших неподалеку Дронго и Голикова.

— Я прошу вас не слушать моего адвоката, — начал Омар,показывая на Дронго. — Все, что он здесь говорил, не имеет никакого значения.