Читать книгу "У Ромео нет сердца - Лена Петсон"

— Покраснел, покраснел!

— Нет и еще раз нет! — задорно повторяет Марк, а потом тихо добавляет: — Люблю тебя…

Он поджигает сигарету, и его губы, которые только что целовали меня, выпускают в воздух тонкую струйку дыма. Мне нравится за ним наблюдать. Прежде я была слишком застенчива, чтобы вот так просто его разглядывать. Глаза, нос, губы, волосы — все прекрасно. Чувства переполняют меня. Пытаюсь подыскать какую-нибудь красивую фразу, но тщетно…

— Ненавижу тебя! — с вызовом говорю я.

— Что?! — от неожиданности он чуть не давится сигаретой.

В этот момент он похож на меня — ту, которая все время переспрашивает, чтобы скрыть волнение, ту, что любит других больше, чем саму себя.

— Ты всегда такой красивый… Ты всегда будешь таким красивым, да?!

Он обнимает меня, страстно прижимает к себе, бормоча на ухо всякие нежные несуразности:

— Дурочка моя. Ты всегда будешь такой ворчуньей?

— Прости, я не знаю, какой мне нужно быть, когда ты рядом…

— Нужно просто быть, — говорит он.

И мне этот ответ очень нравится.

* * *

Одной рукой Марк держит сигарету, другой нежно теребит мои волосы. Я не шевелюсь, закрываю глаза — блаженство продолжается… Но что за черт! Капли холодной воды вдруг обрушиваются на меня. Вскрикиваю и резко сажусь в постели. Марк смотрит вверх, на свое «звездное небо». С потолка на нас льет искусственный дождь, нет — даже ливень, поэтому уже через несколько секунд все вокруг намокает…

— Что это? Что случилось?

— Это меня мама от пожара обезопасила. М-да, обезопасила, так обезопасила. Сумасшедшая какая-то техника… даже на сигаретный дым реагирует…

Он тушит сигарету и пытается сесть. Тем временем ливень не унимается.

— Тебе помочь? — я пытаюсь приподнять его, держа за плечи.

— Лучше открой вон тот шкафчик… да, да. И выруби эту фигню!

— Как?

— Если б я знал! Мы попали в ловушку техники, — смеется он. — Выключи, пожалуйста, электричество. Там пробки, нужно просто вырубить хотя бы одну… Разберешься?

Отключив пожарную безопасность, мокрые и уставшие, мы падаем на пол и отползаем в сухой угол. Марк преодолевает все трудности сам, я — за компанию. Растерзанные, мы лежим на полу в обнимку и, как дураки, улыбаемся. Любовь и нежность завладевают мной с новой силой. Я щиплю его за плечо, после чего мы оба смеемся минут пять — счастливые и ослепленные смехом друг друга.

— Жестко! — выдаю я. — У меня такое чувство, будто мы выжили после цунами.

— Зато романтично, — отзывается Марк. — Кстати, если нужны сухие подушки и одеяло, то можно взять в другой комнате.

Собрав пожитки, я предлагаю переместиться на балкон, чтобы любоваться там настоящими звездами. Тело мое вновь тянется к его телу, и я снова хочу его страстных поцелуев, нежности и любви — но только теперь под дыхание свежего ветра, под открытым небом. Пусть летняя ночь тянется бесконечно, а рядом будет он — его долгие ласки, его умелая нежность.

Потом… уже поздней ночью, когда порыв прошел, а страсти отбушевали, — я долго лежу рядом с ним без мыслей. Вокруг темно и тихо-тихо. Я почти утрачиваю чувство реальности, все мне безразлично, ведь Марк рядом…

* * *

Сквозь сон я чувствую, как он сжимает мою руку, и просыпаюсь от этого прикосновения. Марк безуспешно пытается притянуть меня к себе, после чего начинает гладить по голове. Не открывая глаз, я думаю о том, как это приятно — просыпаться от такой нежной и незатейливой ласки любимого. Еще чуть-чуть, буквально пять минут, и я сдвинусь с места, чтобы теснее прижаться к тебе, — хочу произнести я, но голос Марка заставляет меня вздрогнуть.

— Юль, проснись! Юль!

Он теребит меня за плечо. Я открываю глаза и тупо смотрю на обнаженного, лежащего рядом Марка. Ничего не понимаю…

— Юль!

Тревога в его голосе заставляет меня проснуться и поднять голову: во взгляде Марка столько беспокойства, что я резко сажусь, охваченная волнением. Слышу вой приближающейся сирены. Звук нарастает, но вскоре смолкает. Однако через пару секунд сирена вновь завывает с удвоенной силой. Все это происходит быстро, почти мгновенно, но ощущение такое, будто секунды уступили место минутам… все как в замедленной съемке.

— Что случилось?

— Дым, — он показывает в сторону балконной двери. — Похоже, там уже открытый огонь… посмотри, пожалуйста… аккуратно…

Я встаю, подхожу к двери и, еще не заглянув в окно, понимаю, что дело дрянь. Едкий дым уже проник сквозь горящую оконную раму. Внутри комнаты бушует пламя. Наверное, если бы все это происходило не со мной, я бы нервничала сильней, однако эта ночь, этот балкон и эта комната — моя реальность, поэтому я стою и невозмутимо наматываю локон на палец, это меня успокаивает.

— Иди сюда, — зовет Марк. — Посмотри, что внизу.

Сцена под балконом напоминает эпизод из голливудского блокбастера. Город, освещенный фарами островок, пожарные машины и взволнованные лица, лица, лица… Все как в каком-то кошмаре. Не хватает только важных полицейских, ведущих переговоры с бандитами. Но и мы с Марком вроде бы не в заложниках, да и не гангстеры…

— Наверное, соседи пожарных вызвали, — говорю я ради того, чтобы что-то сказать и вновь почувствовать себя живой, а не в коматозе.

— Думаю, дело было вовсе не в сигарете, — говорит сам себе Марк.

— Что?

— Пожарная защита вечером, говорю, не из-за сигаретного дыма сработала…

— Думаешь? Выходит, зря мы ее отключили…

— Мне кажется, да. Ты веришь в судьбу? — он говорит это так обыденно, словно наш разговор сейчас происходит за чашкой чая.

— Ну…

Мне не по себе… я чувствую абсолютную растерянность и страх. Жутко трудно сохранять беспечный вид, который я всеми силами сейчас стараюсь на себя напустить, чтобы обмануть страх. Я сажусь рядом с Марком и обвиваю рукой его плечи.

— Как страшно, — говорю я, прижавшись к нему.

— Ты такая красивая сегодня… Поверь мне, ничего невозможного нет.

— Верю.

Марк крепко обнимает меня в ответ. Время замедляется, а огонь распространяется все быстрее и быстрее. Мы сидим в страхе и ожидании. Я стараюсь выключить мысли, эмоции и ощущения, чтобы не слышать толчки собственной крови.

«Скоро все закончится, — думаю я. — Огонь будет потушен, и мы уйдем прочь от этого дома, от этих событий, от этой публики. Обиды, гнев — все пройдет. Окружающие будут скорбеть о нелепом, трагическом происшествии, кто-то нас осудит за былую ложь, кто-то простит. Мало кто будет помнить о нас. У наших знакомых начнется прежняя сумасшедшая, а у кого-то спокойная жизнь. Так обычно и происходит…