Читать книгу "У Ромео нет сердца - Лена Петсон"

Но Марк молчит, а тем временем трели звонка сменяются стуком, который с каждой минутой становится все настойчивее. Из-за хорошей изоляции удары едва слышны, однако ощущение такое, будто бьют в набат… словно это сигнал какого-то бедствия.

— Марк, открой! — кричит женский голос из-за двери.

Он звучит приглушенно, его трудно узнать. Но сейчас я твердо уверена — это Ирина.

Марк берет со стола мобильник и, ухмыляясь, говорит:

— Это была моя последняя связь с миром. Похоже, придется расстаться и с ней.

Он набирает по памяти какой-то номер и почти сразу же говорит в трубку:

— Да, они уже были у меня, да… они волнуются, но тебе нечего бояться из-за меня, я ничего делать не буду. Не вини меня больше в смерти Лизы, и я все забуду. И не приходи ко мне больше. Все в прошлом.

Я сижу, боясь даже дышать. Наконец он бросает трубку на столик, и звук удара заставляет меня подпрыгнуть.

— Что-то ты нервная какая-то, — говорит Марк. — Знаешь, как эта проблема решается? Вот так.

Плавно, как в замедленной съемке, телефон падает в кувшин с водой, что стоит на журнальном столике. Но Марку и этого мало — он берет кувшин в руки и несколько раз встряхивает его.

— Так тебя, так, — с улыбкой приговаривает он.

— А мой туда поместится? — спрашиваю я.

— Ты со мной?

— Пока мама с Димкой отдыхают на море, я абсолютно свободна, — говорю я и опускаю в воду свой телефон.

— Я связался с сумасшедшей, — хохочет он. — Это моя карма.

— От сумасшедшего слышу…

— У этого сумасшедшего есть еще одна идея…

Мы направляемся к входной двери и сваливаем к ней все, что можем донести: стулья, подушки, коробки. Мы делаем это до тех пор, пока дверь полностью не скрывается под грудой хлама. Суетимся, ребячимся, смеемся, хоть нам совсем не смешно. Мы прячемся от мира, от щемящей тоски, от одиночества… а затем вновь усаживаемся на балконе так, чтобы видеть все еще оживленную улицу, и пристально рассматриваем проезжающие мимо машины. При этом и я, и он избегаем глядеть друг на друга…

Марк достает из закромов бутылку красного вина, и мне кажется, что сразу после этого нам обоим становится спокойней. С бокалами в руках мы вновь начинаем разговор.

— Так странно… сидеть вот так рядом… — говорю я.

— Ага, давно о подобной ерунде не говорили, — смеется Марк.

— Дурак!

— Да я и не спорю. Дурак…

Ночь окутывает город и поглощает наши мечты. Свадебный торт стоит на столе перед нами. Но никакой свадьбы нет. Просто кондитер ошибся с украшением или при доставке перепутали адреса: на нашей уединенной вечеринке в честь дня рождения Марка гостит свадебный торт. Передо мной рука Марка, в ней тарелка с тортом — лакомый кусочек тянется ко мне. Улыбка любви и кремовая розочка…

* * *

— Когда я смотрю на звездное небо, я не чувствую себя одинокой, — несу я романтический бред, положив подбородок ему на плечо. — А ты любишь смотреть на звезды?

— Я могу смотреть на них часами. И думать, думать…

— О чем?

— О том, как я одинок.

Я смотрю на Марка, который сидит, слегка откинув голову назад, и представляю, как здесь, находясь в одиночестве, он смотрит на звезды, грустный и задумчивый. «Такого красавца полюбит любая женщина», — думаю я. И он, словно в ответ на это, улыбается.

— Думаешь: и как не влюбиться в этого страдальца? — насмешливо говорит Марк. — Пойдем, я покажу тебе свой страдальческий секрет…

В комнате он медленно пересаживается на кровать, а затем демонстративно плюхается на нее, раскинув руки в стороны:

— Давай сюда, — хлопает он рукой рядом.

— Это ты так решил меня соблазнить?

— Операция по соблазнению провалилась, да? — он заговорщически мне подмигивает.

Падаю рядом. Марк и я. Он берет меня за руку, я поворачиваю голову и смотрю на него, он смеется, я — тоже.

— Смотри! — Он поднимает руку, в которой держит пульт.

Он нажимает на пульте кнопку, и сотни огоньков зажигаются над нами. Темно-лазурный потолок превращается в звездное небо. Марк удивительно прекрасен в свете мерцающих огней. Впервые рядом со мной не роковой красавчик, сводящий всех девочек с ума, а шаловливое дитя, которое радуется своим сказочным звездам.

— Ты волшебник…

Я сжимаю его руку сильнее. Он притягивает меня к себе, я склоняюсь над ним и оказываюсь в его объятьях. «Эй, я здесь!» — тихо произносит он. После чего мы попадаем в иной мир. Какое-то время мы оба действуем неловко и торопливо. Изучаем новых себя — теперь близких, открытых, обнаженных друг перед другом: и телом, и душой. Еще пару мгновений — и он уже дышит ровнее, а его поцелуи становятся все уверенней и настойчивей. Я готова подарить ему свою любовь, обжечь желанием, заразить нежностью. Неужели это происходит?

— Погоди, — шепчет он.

— Что-то не так? — я немного отстраняюсь, смотрю ему в глаза.

— Это звучит странно, но я волнуюсь. Ааа… я волнуюсь! Фух, сказал, вроде легче стало…

— У меня руки трясутся, смотри! — говорю я.

— И губы тоже…

Он прижимается своими губами к моим и дарит мне новый поцелуй: нежный, задыхающийся, суматошный. Разве может быть так просто? Может. Разве может быть так сладко? Может. Разве может это быть? Быть с ним, любимым и родным. Может, может. Сердце Марка стучит в унисон с моим, его руки крепко сжимают меня — и мы забываемся в безумном танце.

* * *

В разноцветной темноте, где танцуют блики уличных фонарей, мы с Марком, голые, лежим рядом. Я смотрю на него, пораженная его ослепительной, но уже не такой пугающей красотой. В моей голове нет мыслей, а тело не чувствует усталости. Впервые рядом с ним я не ощущаю себя поблекшей и серой. Млею от наслаждения и счастья.

Как бы мне хотелось всегда просыпаться рядом с ним… и долго лежать вместе в постели. Чувствовать тепло его тела. Шорох дыхания. Знать, что впереди меня ждет день воспоминаний о только что ушедшей ночи. Второпях одеваться, собирать разбросанную по полу одежду, с трудом намазывать затвердевшим маслом хлеб и есть его с таким рвением, словно это самое вкусное лакомство на свете.

— Ну, вот…

Пара слов — и он отвлекает меня от моих неугомонных мечтаний. Достает из прикроватной тумбочки сигареты, закуривает.

— А говорил, что все, завязал! — игриво упрекаю я.

— Когда это я такое говорил?.. я всегда курил, увы…

— Да я про другое…

— Ааа!

— Ты покраснел, — смеюсь я.

— Нет, — он демонстративно хмурит брови.