Читать книгу "Телохранитель, или Первое искушение - Екатерина Гринева"

В отеле я открыла бутылку, налила в стакан, cтоявший на столике, и отпила несколько глотков. Голова была бездумно-пустой. Я только что чудом выбралась из крутой переделки, потеряла человека, который когда-то был мне очень дорог, и узнала шокирующую информацию, что ни денег, ни документов мне получить не удастся. Реакция на все это у меня была какая-то вялая, заторможенная. То ли когда наваливается слишком многое, чувства притупляются, то ли я по-настоящему еще ничего не осознала…

Я допила стакан и налила еще. В памяти возник Стас, такой, каким я увидела его впервые, – веселый, с обаятельной улыбкой, загорелый. Он только что отдыхал с семьей в Турции.

Я сглотнула. Я думала, что Стас мой человек, а он подставил меня так, как не могло присниться даже в самом кошмарном сне. Получается, что теперь он расплатился за все… Но ни злорадства, ни удовлетворения я не ощущала.

Да, с тех пор как я узнала, что он жив и находится в Испании, я несколько раз представляла нашу будущую встречу: я мечтала выплеснуть ему в лицо все, что я о нем думаю, отомстить, увидеть его беспомощность и униженность. Но… такого конца я не ждала и не хотела!

Я допила второй стакан. В голове зашумело. Где-то внизу играла легкая музыка, сквозь задернутые шторы просачивался вечерний воздух, и у меня неожиданно хлынули слезы. Я плакала и плакала, не вытирая их. Я оплакивала Стаса, себя и сволочную жизнь, которая наносит удары, когда этого ожидаешь меньше всего.

Слезы принесли мне облегчение. Я быстро разделась и нырнула в постель, мгновенно провалившись в забытье.

Проснулась я от звонка сотового. Он трезвонил, не смолкая.

Я нашарила сотовый рукой на тумбочке и поднесла его к уху.

– Алло!

– Это Поярков Владимир Анатольевич.

Первые секунды я не могла сообразить, кто такой Поярков и почему он мне звонит. Но потом события вчерашнего дня встали передо мной, и я откашлялась.

– Да. Я вас слушаю.

– Нам нужно встретиться. Срочно.

– Хорошо. Где и во сколько?

– Вы хорошо ориентируетесь в городе?

– Не очень.

– Тогда на площади Лос Наранхос. Это место все знают. Спросите у любого, и вам подскажут дорогу.

– Ладно. Когда?

– Через час.

На том конце дали отбой. Я не знала, сколько ехать на такси или идти пешком до этой площади, и поэтому решила выйти пораньше, чтобы не опоздать.

От девушки, cидевшей за стойкой на ресепшене, я узнала, что до площади можно дойти пешком. Быстрым шагом, иногда уточняя маршрут у местных жителей, я шла по улочкам Марбельи c аккуратными домиками, коваными балкончиками и деревьями в широких кадках, стоявшими прямо на тротуарах.

Я пришла раньше на десять минут и решила зайти в кафе выпить кофе. Расположилась за плетеным столиком, заказав у официанта крепкий двойной эспрессо. Снова зазвонил сотовый.

– Вы где? – узнала я голос Пояркова.

– Уже на площади.

– Я тоже. Махните мне рукой, я подойду к вам.

Я взмахнула рукой, и через минуту около меня вырос Поярков – все в том же черном пальто и с газетой в руке.

– Добрый день!

Вместо ответа он сел на стул, положил на стол газету и подался вперед.

– Для вас есть неплохие новости. Похоже, испанская полиция склоняется к версии о вашей непричастности к этому делу. По крайней мере доказать обратное ей пока не удается.

– Я же говорила, что оказалась в этом месте чисто случайно.

Поярков криво улыбнулся.

– Говорить одно, а если факты и улики доказывают вину? Что тогда? Но, похоже, удача на вашей стороне.

Официант принес кофе.

– Я тоже, пожалуй, закажу.

Поярков излучал недовольство. Я могла его понять: внезапно ему на голову сваливается российская гражданка, которую надо спасать от лап испанских полицейских.

– Короче, так, пока вы по-прежнему никуда не уезжаете из Марбельи, а если к вам придут, срочно связываетесь со мной. Без меня ни шагу. Понятно?

Я кивнула.

– А как спецоперация? Многих взяли?

– Хватает. Операция проводилась в обстановке строгой секретности, чтобы информация, не дай бог, не просочилась в СМИ или к другим заинтересованным лицам. Тогда бы все сорвалось.

Поярков взял в руки газету и развернул ее.

– Сегодняшняя пресса только и кричит об этом. Преступность в Марбелье давно достигла невиданных масштабов. Время от времени устраиваются чистки, но потом все начинается сначала. Коррупция проникла в государственные органы и муниципалитет. Распродажа земельных участков, махинации со строительством. Ну и так далее.

Я взяла газету. Мое внимание привлекла фотография Хуана в траурной рамке. Я ткнула в нее пальцем.

– Это что такое? – спросила я, заикаясь.

– Это? Испанский журналист, который выступал в своих статьях против мафии и коррумпированных чиновников. Довольно известная личность в местных кругах. Ему неоднократно угрожали и предлагали отойти в сторону. А что? – Поярков подозрительно посмотрел на меня. – Вы были знакомы?

– Нет, – поспешно сказала я. – Просто, кажется, я где-то его видела. Ну, может быть, в городе или на этой самой площади. Просто запомнилось лицо. Бывает же так…

Поярков по-прежнему не сводил с меня взгляда.

Я постаралась выглядеть как можно естественней и убедительней. Бедный Хуан! Он так любил жизнь. Призывал меня не отказываться от ее подарков, ценить наслаждение. И теперь его нет!

Я отпила кофе и перевела взгляд на площадь. Мне не хотелось сталкиваться взглядом с Поярковым. Мы распрощались, а через три дня он позвонил и сказал, что я могу покинуть Испанию.

В Москву я приехала в таком настроении, что хреновей не бывает. Я осталась ни с чем. А между тем вскоре мне следовало ждать звонка Дмитриева. Да еще огромный долг… Я даже не представляла, как могла выкрутиться и что сделать.

Два дня на работе пролетели как один час. Я разгребла накопившиеся дела, проверила работу Ирины Вячеславовны, устроила разнос сотрудникам, потом похвалила их – метод кнута и пряника в исполнении талантливого менеджера, к каким я причисляла себя.

Кроме того, встретилась с Борькой и передала ему копию компромата. Так, на всякий случай. Решила подстраховаться.

Домой я приходила усталая, ела и ложилась спать.

На четвертый день, когда я приехала после работы домой и открыла холл, то сразу увидела Земцова. Он стоял, прислонившись к трубе, и смотрел на меня.

У меня пересохло в горле.

– Привет! – сказал он, как ни в чем не бывало.

А я стояла и смотрела на него во все глаза.