Читать книгу "Крыса в храме. Гиляровский и Елисеев - Андрей Добров"

– Так как открывался ларец? – спросил Коля.

– То есть как это – как открывался?

– Там написано – он просто открывался. Как именно «просто»? Защелка у него была, шпингалет или крючок? Каким способом он открывался?

– А, дорогой ты мой, – рассмеялся я. – И ты попал в эту же ловушку старика Крылова!

– В какую ловушку? – удивился Коля.

– Видишь ли, это была первая басня, написанная Иваном Андреевичем. И многие, читая ее, задавали такой же вопрос, как же именно «просто» открывался ларчик? Все дело в том, что в последней строке надо обращать внимание не на слово «просто», а на слово «открывался». Он просто – открывался, то есть надо было просто откинуть крышку. Понимаешь, Коля – просто откинуть крышку. Многие критики тогда писали, что это неудачная басня, что Крылов не смог сформулировать правильно последнюю строчку, что как поэт он не справился с задачей. А ведь это неправда, Коля! Я считаю, что это одна из самых замечательных басен дедушки Крылова. Потому что она сама является ларчиком! Если ты знаешь, как она просто открывается в последних строках, то и смысл понятен. А если ты этого не понимаешь, то и будешь думать, пока не устанешь и не смиришься с тем, что это какая-то нелепица.

– А, – сказал Коля, – теперь все понятно.

Он продолжил есть рулет из утки. А я встал и налил себе рюмку водки из буфета. Но не успел выпить, как вдруг подумал: вот в чем штука!

– Знаешь, Коля, – повернулся я к юноше. – Что если действительно ларчик просто открывался? Просто открывается, и не надо тут мудрить! Надо просто посмотреть, что хранится в этом ларчике!

– Вы о чем? – спросил Коля.

– Ничего, ничего, ешь, не обращай на меня внимания.

«Скорый» из Питера должен был прибыть в девять. Ближе к восьми я начал одеваться. Палку с набалдашником я оставил дома, но в одном кармане у меня по-прежнему лежал кастет, а в другой я положил «наган». Иван быстро доставил меня к Николаевскому вокзалу. На перроне уже стояла группа из пяти человек, среди которых своим клетчатым пиджаком и кепкой выделялся Теллер.

– Здравствуйте, Федор Иванович, – сказал я. – Надеюсь, Елисеев предупредил вас о моем присутствии?

– Предупредил, – сухо ответил Теллер, – хотя я совершенно не понимаю, зачем вы здесь. К тому же вам не хватит места в пролетке. У нас их всего две.

– Ничего! – бодро ответил я. – У меня свой личный извозчик.

Мне показалось, что во взгляде Теллера мелькнула легкая зависть, которую он сразу подавил.

Мы стояли под навесом дебаркадера, и дождь стучал по крыше оглушительно. Справа пассажиры заходили в вагоны состава, отправлявшегося в столицу. Мужчины курили на перроне, носильщики бодро катили тележки с чемоданами и коробками, перехваченными толстыми кожаными ремнями, чтобы не разлетелись по перрону. Невдалеке от нас женщина в темном платье, присев на корточки, обнимала маленькую кудрявую девочку, а рядом стояла няня. Пахло дровяным дымом, углем и чем-то еще таким особым, чем обычно пахнет на вокзалах.

– Долго еще ждать? – спросил я.

– Не больше пятнадцати минут, – ответил главный охранник и попросил меня отойти с ним на несколько шагов в сторону от группы.

– Господин Гиляровский, – сказал он. – Я не знаю, чем руководствовался Григорий Григорьевич, но вы должны понять, что встреча и сопровождение крупной суммы денег – это не просто прогулка по Тверской. Это процедура, в которой все роли расписаны, и любое промедление, отставание или просто несоответствие регламенту заставит нас сильно нервничать, потому что сохранность денег может оказаться под угрозой.

– Не беспокойтесь за меня, Федор Иванович. Я не буду мешаться под ногами. Я поеду за вами, стараясь соблюдать дистанцию. Вы можете просто не обращать на меня внимания.

– Хотелось бы! – зло ответил Теллер.

Раздался далекий гудок паровоза, служитель вокзала через рупор громко объявил:

– Внимание! Ожидается прибытие поезда из Санкт-Петербурга на четвертый путь! Просим встречающих отойти от края платформы!

Теллер вернулся к своим спутникам, одного из которых я узнал – это был мой давнишний знакомый, амбал, с которым мы фехтовали у забора. Далеко, на путях, широким веером расходившихся в стороны рельсов, показался черный силуэт паровоза. Из его трубы вырвалась струя белого пара, и он снова дал гудок. Паровоз все разрастался в размерах, пока, наконец, не подошел ближе к уже самому концу платформы, шипя гидравлическими тормозами. Следом показался изогнутый ряд вагонов. Наконец состав въехал под крышу дебаркадера и остановился. Мы находились прямо напротив третьего вагона, из которого должны были передать деньги. Первым вышел проводник, а за ним сразу два человека в черных костюмах. Они встали по бокам от двери, пропуская третьего – господина в хорошем коричневом костюме и с кожаным саквояжем в руках. Спустившись на перрон, он остановился. Еще один охранник не выпускал пассажиров из вагона, пока господин в коричневом костюме не передал Теллеру саквояж. Охранники магазина тут же окружили своего шефа. Руки они держали в карманах, вероятно, на рукоятках револьверов. После того как группа Теллера с саквояжем начала удаляться, охранник в вагоне открыл выход для остальных пассажиров, возмущенных задержкой.

Отправившись вслед за главным охранником, я увидел, как он со своими людьми вышел на площадь перед Николаевским вокзалом. Они разместились в две ожидавшие пролетки. В первой ехал Теллер, а по бокам от него втиснулись два охранника. Во вторую сели двое остальных людей Теллера. Я свистнул Ивана, и тот быстро подъехал.

– Видишь этих господ? – спросил я. – Следуй за ними, но не обгоняй.

Такой процессией мы доехали до самого магазина, где пролетки с Теллером и охранниками тут же проследовали на разгрузочный двор через открывшиеся ворота. А я отпустил Ивана и вошел через дверь охраны. Мы встретились возле лестницы, ведущей на второй этаж, к конторе. Теллер, сопровождаемый двумя своими людьми, быстро пошел наверх. Я – следом за ними.

В конторе нас ждал Елисеев.

– Ну, что? – спросил он. – Привезли?

– Так точно! – отрапортовал Теллер и поставил саквояж на стол.

– Никаких происшествий?

– Никак нет!

– Хорошо.

Елисеев вынул из жилетного кармана маленький ключ на цепочке, открыл замок и распахнул саквояж, плотно набитый пачками денег, перехваченных бумажными лентами. Елисеев провел по деньгам пальцами, и, захлопнув саквояж, снова запер его на замок.

– Все в порядке, – сказал миллионер. – Похоже, все здесь. Отправляйте его в сейф.

Теллер открыл металлическую решетку, которую, по-видимому, пока не запирали ввиду отсутствия денег в сейфе, и поставил саквояж на стол внутри помещения кассы. Елисеев подошел к сейфу, некоторое время набирал шифр на диске, потом вынул из кармана брюк еще один ключ – длинный и причудливой формы, вставил в замочную скважину и попытался повернуть.