Читать книгу "Райское яблоко - Ирина Муравьева"

– Я чайник поставлю, – сказала она. – Ты хочешь поесть? Я сейчас приготовлю.

Он вспомнил, что и не обедал сегодня.

– Нет, есть не хочу. Но чаю бы выпил.

Она убежала. Кокоша остался и лег ему на ноги.

А Яншин всегда спал в ногах у отца. И пьяным отцом никогда не гнушался.

Она принесла ему чай, бутерброды.

– А ты? Ты не хочешь? – спросил он неловко.

– Я ела, – сказала она, – я сыта.

Прошло минут семь. Они оба молчали. Он выпил свой чай, съел один бутерброд. Сказать ей «спасибо», одеться, уйти. Быстрее, пока она не удержала.

– Алешенька, не уходи! – Она опустилась на корточки рядом с собакой. – Не надо.

Теперь как уйти? Когда двое у ног?

– Давай свет зажжем, а то очень темно.

Она поднялась, зажгла свет. Пес шумно встряхнулся, как будто бы выплыл на берег из бурной, широкой реки.

– Глаза очень режет, – смутился Алеша. – Какая-то лампа у вас слишком яркая…

Она погасила торшер.

– Ты не утешай меня, Катя. Не нужно, – сказал он, хотя она просто молчала.

– Я знаю, – сказала она. – Я не буду.

Но вдруг он рванулся к ней, обнял и вжался лицом прямо в голубизну ее глаз.

Отец его умер. А что это – умер? И где он теперь? А помнишь, когда ты был здесь, мы ездили летом на Черное море? В гостинице не было мест, и мы спали у самой воды на песке? И море вдруг стало светиться? А мне было – сколько? Лет восемь? Нет, семь. Потом мы приехали в город – горячий от солнца, малюсенький город, и я заболел. Меня рвало с кровью, и я был так слаб, что даже не мог доплестись до уборной. Потом я заснул, а проснулся и вижу, как ты сидишь, плачешь, целуешь мне руку. Ты думал, что я ничего не заметил? Я просто тогда притворился, что сплю.

В комнате было темно. Алешу обдавало жаром: в затылок дышала собака, которая встала на задние лапы и стала шершавым своим языком лизать ему шею и плечи.

– Я думал, – захлебываясь слезами, бормотал он, – что это может случиться с кем угодно, но только не с ним, вернее, я не думал об этом, но, когда мне говорили, что кто-то умер, я всегда чувствовал, что это кто-то другой, но не он, и теперь мне иногда кажется, что все-таки это не он, но это же он, это он…

– Не надо, Алеша, не надо, не надо, – мучаясь, что ей нечем возразить ему, шептала Катя, быстро и крепко целуя его, и в неровных вспышках, освещающих комнату с улицы, видно было, как ее маленькие руки торопливо гладят его голову и одновременно отталкивают собаку. – Алеша, он знает, что ты его любишь, он видит все это…

– Откуда ты знаешь?

– Мне кажется так. Умершие ведь даже снятся поэтому…

– Откуда ты знаешь, что папа мне снился? Я разве сказал?

– Нет, не говорил…

Они замолчали. И стало так тихо, как будто бы, кроме дыханья собаки, ни звука не существовало на свете.

Не дай Бог бы кто-то вошел и увидел, как двое, один из которых – подросток, за несколько дней до того схоронивший родного отца, а другая – девчонка, которой доверчивый дед предоставил пустую квартиру, не дай Бог, увидел какой-нибудь бы посторонний, как нежно они целовали друг друга в столовой, и как прошли в спальню, и в спальне легли на пахнущую грязной черной собакой кровать весьма недальновидного деда и переплелись в ней, лаская друг друга и так задыхаясь, дрожа, торопясь, как будто бы смерть разлучить их грозила, а им нужно было успеть стать одною, той самой, навлекшей проклятие плотью, поскольку они незаметно вкусили от райского яблока, а после этого у них уже не было, Господи, выбора.