Читать книгу "Сентрал-парк - Гийом Мюссо"

— Сколько мы можем еще проехать?

— Километров пятьдесят, не больше!

Алиса посветила телефоном на карту.

— Судя по карте, по дороге есть магазин «Дженерал Стар», при них обычно бывает бензоколонка. Как вы думаете, сможем до нее дотянуть?

Гэбриэл прищурился, пытаясь поточнее определить местонахождение магазина.

— Должно хватить, а там кто его знает! Впрочем, другого выхода у нас все равно нет.

Ветер всеми силами стремился ворваться внутрь машины. Дождь по-прежнему лил как из ведра, грозя потопить отважного «Мустанга». Не отрывая глаз от дороги, Гэбриэл заговорил:

— Этот ваш Сеймур… Я сразу почувствовал…

Алиса тяжело вздохнула. Она совсем обессилела.

— Вы его не знаете.

— Он сразу показался мне подозрительным, вот и все.

— А мне кажутся подозрительными ваши скоропалительные выводы. По-моему, нужно дать человеку высказаться, а потом уже судить.

— Не вижу, что могут изменить его высказывания, — сухо отрезал полицейский детектив. — Он лжет вам с самого начала. Нам лжет, черт его побери! Вся информация, которую он сбрасывал нам с самого утра, вполне может быть ложной!

Предположение обескуражило Алису. Гэбриэл отыскал у себя в куртке пачку сигарет и закурил, продолжая неотрывно смотреть на дорогу.

— И ваш отец ведет себя точно так же!

— Оставьте моего отца в покое! Он тут ни при чем!

Гэбриэл сделал несколько затяжек, наполнив салон пряным, едким запахом табака.

— Я просто хочу сказать, что вы окружены людьми, которые вами манипулируют и подвергают вас опасности.

«Шелби» наконец спустился в долину, на дороге стали попадаться машины. Навстречу им двигался грузовик, освещая их ярким светом фар.

— А вы пытаетесь найти оправдание этим людям, — продолжал Гэбриэл.

Алиса с яростью принялась защищать и защищаться:

— Без Сеймура и папы меня бы вообще на свете не было! Как можно продолжать жить, если тебя пырнули ножом в живот, убили твоего ребенка и бросили издыхать в луже крови?

Гэбриэл попытался доказать свою правоту, но Алиса повысила голос, не желая слушать никаких доводов:

— Гибель Поля меня раздавила, и только ОНИ поддерживали меня! Но вы, похоже, просто дурак и вообще ничего не способны понять!

Гэбриэл замолчал. Погрузившись в раздумья, он продолжал нервно курить, выпуская клубы дыма. Алиса вздохнула и повернула голову к окну. Дождь барабанил в стекло. Воспоминания вновь забарабанили по мозгам.

Я вспоминаю…

Декабрь 2011 — июль 2013

Я вспоминаю.

Вспоминаю, что была убеждена: для меня все кончено.

Я не видела для себя исхода. Как только вернусь домой, возьму служебный пистолет и пущу себе пулю в лоб.

Выстрел вызволит меня из ада, в котором я отныне обречена пребывать.

Прикованная к больничной койке, я мысленно прокручивала один и тот же фильм: сухой щелчок курка, который я взвожу, холодное металлическое дуло во рту, я направляю его вверх, чтобы высадить себе мозги.

Перед сном я только и делала, что представляла себе эту картинку. Палец нажимает на спусковой крючок. Голова разлетается от спасительного выстрела.

* * *

Но жизнь повела меня по другому пути.

— Ты будешь жить с нами, — сказал отец, когда приехал забирать меня из больницы.

От изумления глаза у меня полезли на лоб.

— С кем это с вами?

— Со мной и с твоим приятелем-геем.

Не сказав мне ни слова, отец, пока меня лечили, снял большой дом с садом на улице Сквер-Монсури. Когда-то этот дом был мастерской художника и буквально утопал в зелени. Настоящий загород в центре 14-го округа.

Отец воспользовался моментом любовного разочарования Сеймура и уговорил его поселиться с нами. Я знала, что мой коллега пережил непростой роман. Его давний друг, танцовщик и хореограф, работавший в парижской Опере, в интересах карьеры переехал в Штаты, и их чувства не выдержали испытания разлукой.

И вот почти два года мы прожили втроем под одной крышей. Наше необычное содружество оказалось жизнеспособным. Против всех ожиданий, отец и Сеймур отбросили все свои предрассудки и стали наилучшими друзьями, их отношения друг к другу граничили с обожанием. Сеймура восхищал легендарный детектив, каким был Ален Шафер. Ему в нем нравилось все: чутье, крупный нос, чувство юмора, умение настоять на своем и умение сопротивляться. Отец же признал, что поспешил с выводами относительно молодого коллеги. Теперь он оценил состоятельного дэнди-гомосексуалиста, пропитанного утонченной культурой, но способного постоять за себя с кулаками и пить виски двадцатилетней выдержки.

А главное, оба яростно стремились вытащить из ямы меня, защитить от меня самой.

После больницы отец повез меня восстанавливать силы в Италию и Португалию. В начале весны Сеймур взял отпуск и повез показывать мне Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Путешествия и постоянно окружавшая меня атмосфера семейного тепла помогли мне преодолеть кризис.

Едва почувствовав себя лучше, я вернулась на работу, хотя первые полгода работа была для меня настоящим адом. Сеймур взял на себя обязанности начальника следственно-оперативной группы Шафер, а я исполняла роль секретаря.[19]Целый год я проходила курс интенсивной психотерапии, который вел со мной специалист по посттравматическим шокам.

В угрозыске у меня было сложное положение. После неудачи с расследованием дела Эрика Вога Таландье следила за мной, не спуская глаз. При других обстоятельствах от меня бы избавились в два счета, но моей историей заинтересовалась пресса. «Пари матч» посвятила целых четыре полосы случившейся со мной трагедии, сделав из моего провала романтический рассказ, где мне была отведена роль этакой парижской Клариссы Старлинг, которая пошла на все, лишь бы обезвредить опасного преступника номер один. В скором времени министр внутренних дел наградил меня почетной медалью за проявленную храбрость и преданность делу. Поддержка прессы и награда не слишком пришлись по душе моим коллегам, но благодаря им я по крайней мере могла продолжать заниматься своим делом.

* * *

Бывают испытания, с которыми так и не удается справиться до конца, и все же ты оставляешь их позади, несмотря ни на что. Какая-то часть меня так и не оправилась и отмерла навсегда. Прошлое не отпускало меня, но мне повезло с людьми, которые были рядом и не давали мне опустить руки.

Поль был мертв, мертв был мой ребенок, сердце у меня омертвело. Но где-то глубоко внутри таилось смутное ощущение, что моя история еще не закончилась, что когда-нибудь жизнь подарит мне что-то еще.