Читать книгу "Zевс - Игорь Савельев"

События развивались как в плохом кино. А какой триллер без бури бушующей?.. Вот где-то там, в Москве, и бушевала буря – непонятно какая, и весь закуток (а «аэрофлотовский» рейс отправляли из закутка, из самого дальнего выхода) названивал родным и близким: кто-то говорил про снег с дождем, кто-то про дождь с ветром, а в некоторых районах Москвы и вовсе было тихо, так что российская столица выступала сейчас такой моделью мира, на китах и черепахах… Но вылет задерживали. Как любят выражаться в отечественных аэропортах – «по неприбытии воздушного судна». Оставив Леше сумки, Кир со Светой куда-то отошли «на минутку», пошататься еще… ловили каждое французское мгновенье? Пара, изгнанная из рая… Ну а дальше все ураганно: всех вдруг и срочно погнали на борт; мгновения тянулись предательски медленно, когда Леша напряженно оглядывал аэровокзал, как часовой на вышке. Сначала он кидал прозвоны, потом писал истеричные и краткие – сбиваясь на ошибки – смс; потом плюнул на все – на расходы – и начал звонить. «Оставьте их вещи и идите в самолет». – «Сейчас, сейчас». Его начинало нервно колотить; ужаснее всего, что Кир не брал трубку. Холодными пальцами, вдавливая снова и снова, Леша с ужасом думал, что они решили остаться. Остаться в зазеркалье. Бросив документы (хотя паспорта, может, и прихватили), деньги (хотя, может) – бросив все… Да они же и намекнули! Леша медленно отнимал телефон от лица. Ну да. Тот разговор про Рудольфа Нуреева ему с самого начала показался странным…

Это случилось, как только они приехали. А приехали они сильно заранее. То ли подстраховался Литовченко, заказав такси к такому времени. (Сам он, кстати, не поехал их провожать, отговорившись какими-то делами – разочарованный, что ли; и довольно сухо простились в холле отеля.) То ли так гнал водитель. Крохотный «Ситроен» (Леша едва не упирался темечком) швыряло в городских волнах, но уверенно выносило на какие-то боковые улочки; проносились пауками навесные фонари; позади интимно шептались. Когда приехали, и бешеный француз еще и любезно помог выгрузить чемоданы, задержались у входа, чтобы Леша смог покурить – напоследок.

Света если и казалась печальной, то, во всяком случае, стойко пыталась шутить. А может, хотела казаться печальной. Играла роль. Леша приглядывался к ней, как к незнакомой, если не как к опасной. Он совсем ее не знал: Света очень изменилась. Как перепахали ее эти несколько лет.

– Это здесь Рудольф Нуреев совершил этот свой «прыжок к свободе»? – спросила она, критически оглядев фасад, похожий на творение из конструктора лего: большие, как для дебилов, цифры – номера выходов, белое на синем… И Леша, решив подыграть, вложил всю возможную манерность в какой-то непонятный пируэт, поломанно отразившийся во многих стеклах.

Посмеялись.

– Нет, вообще-то, это было в Ле Бурже, – ответил Кирилл («даю справку»). – «Шарль де Голль» построили позже… А тогда в Ле Бурже был главный аэропорт Парижа. А уже потом там сделали авиасалон.

– Ага. И уже на авиасалоне там грохнулся ваш «Ту-144» при показательном полете и снес полдеревни, – как-то даже зло добавил Леша.

– Ты, я вижу, почитал Википедию? – Кирилл хохотал. – Нет, твои познания в моей сфере в последнее время просто умиляют!

Так и сказал: в моей сфере.

– А как же. Там еще от звукового удара двухголовые телята в окрестностях рождались.

Впечатлительную Свету вроде даже удалось напугать. Хотя она явно все время притворялась.

– По-моему, ты перепутал с Чернобылем, – сухо ответил Кирилл и прошел в здание.

Леша еще докуривал, несколько уязвленный смешками про Википедию, и припоминал, действительно, черно-белые кадры оттуда, как «Ту-144» – в момент высшего напряжения – почти вертикально стоял над потрясенной Францией, как храм, как стройный колокол.

Но, как ни странно, с ним осталась Света. Возможно, она не сориентировалась вовремя и не успела уйти с Кириллом. Теперь приходилось поджидать.

И молчать вроде как-то нехорошо.

Удивительно: а ведь за всю поездку они, пожалуй, ни разу не оставались вдвоем – да, судя по тому, что не возникало таких неловких пауз.

– Все прыгаешь, скачешь?

Леша не сразу сообразил, что это про его попытку изобразить Нуреева, и ухмыльнулся:

– Ну а что я должен делать…

– Я рада, что у тебя все хорошо.

Приглядывался, щуря глаз от табачного дыма. Что она опять задумала?

– Да и у тебя, я вижу, все прекрасно.

В этом их вымученном разговоре сквозили скрытые обиды. Сам текст ничего не значил.

– Как ты устроилась в Питере?..

– А ты в Москве?..

– А чего ты, кстати, не прямым рейсом, а через Москву?..

– А ты не хочешь со мной лететь?..

Подтексты, подтексты. Питер, Москва. Люди на чужих землях – как захватчики пустых планет, неинтересных им.

В дьюти-фри разбежались. Без оглядки разбежались, как – с облегчением – навсегда. Времени оставалось немало, евро оставалось меньше; Леша пошатался среди бутиков, повыбирал конину шефу. «Хеннеси» стоил дорого, «Наполеона» не наблюдалось, зато небольшая бутылка неведомого арманьяка была, кажется, самое то. Он еще долго не мог понять, что хочет от него кассирша, и не отдавал ей посадочный талон, но все оказалось не так страшно. Ему, наоборот, скостили цену: даже понравилось.

Иногда он видел и пару, изгнанную с Монмартра. Сквозь многие стекла, как в автомобилях в пробке, видел он, как они заходят в парфюмерный, о чем-то невесело переговариваясь… Не то что бы он следил. Как они заходят в ювелирный. Колечко на память? Ах, ну да, ну да… В последние дни они совсем слетели с катушек.

Когда сошлись уже в закутке, откуда отправлялся «Аэрофлот» – к назначенному времени, и мигала «задержка», и поползли разговоры про бурю, Леша видел, Света сжала руку Кирилла.

Еще загадывал, не позвонит ли Кир своей жене. Узнать. Что да как. Что происходит в Москве. Как она. Что с ней. Но… не позвонил. А может, позвонил позже, когда они пошли шляться обратно в дьюти-фри. Леша остался: впервые за все эти дни он ощутил себя в своей тарелке, точнее – в этом стихийном пятне своих, сложившемся в одном из уголков далекого чужого мира. Как же он устал быть чужим, быть совершеннейшим инвалидом, безъязыким и безухим (это Кир – как рыба в воде…).

Русская речь звучала слева и справа; Леша радостно прибился к какому-то бару, или, точнее, кафе – одному из многих, где долго гремел монетами, набирая на виски с колой. Избавляться от мелочи, не трогая крупные. Заповедь покидающих зазеркалье. О, как кайфовал он, что теперь все понятно. За столиком рядом шумная распальцованная компания анализировала жратву на рейсах «Аэрофлота», Air France и AlItalia, а девочка в отчаянии рассказывала (ее никто не слушал):

– Мы с ним, короче, решили выйти, короче, вышли, вернулись, бабок нету… Короче, решили всех обыскать… – Она заплакала…

И чем дальше (по второму кругу) – тем отчаяннее.