Читать книгу "Завтрак палача - Андрей Бинев"

Джулия перешла в соседний номер с выходом на лестницу, заперла дверь и стала ждать. Вскоре она поняла, что в апартаменты вошли три человека. По шагам и взволнованному дыханию одного из них она догадалась, что среди этих людей Кейт. Джулия услышала, как человек с тем же произношением и тембром голоса, что звонил ей первым в Констанц, угрожал Кейт немедленной расправой, если та вздумает дать деру. Он с силой толкнул на всякий случай неприметную дверку в прихожей, за которой притаилась Джулия, проворчал что-то, и спустя мгновение входная дверь звучно хлопнула. Джулия тихо вышла из своего тайника и оказалась в апартаментах.

Через минуту они с Кейт уже спускались по задней лестнице. В уютном, тихом дворе отеля их ждал мини-вэн «Фольксваген» с темными непроницаемыми стеклами. За рулем сидел нанятый Джулией шофер. Машина въехала из боковой арки в узкий переулок и исчезла в лабиринте улиц старого города.

В роскошных апартаментах отеля в это время уже истерично трезвонил ее собственный мобильный телефон. Ей он больше не был нужен.

А спустя два месяца кто-то привез к нам в парк-отель двух измученных дам — Джулию и Кейт. Кто был этот человек, или что за организация, не знаю и знать не желаю. Мне лишь известно, что кое-кто все же сумел вычислить номер телефона второго клошара, которым пользовались несколько дней для связи дамы, а самого клошара нашли в озере. Но и первый клошар тоже исчез. Им обоим явно не на пользу пошла сделка с Джулией. Ведь из двух сторон в бизнесе одна непременно в убытке. Это как в любви. Один всегда любит больше, а второй, выходит, меньше. Второму не везет.

О Ритве Рийтте и ее приятеле я ничего не знаю. Возможно, они в Америке продолжают искать доверчивых дураков и дур. Или тоже где-то разлагаются и воняют.

Зато я слышал краем уха, что исчез и Алессандро со своими гориллами. Кто-то сказал, что их скормили хрякам на одной горной свиноферме их же боссы. Один из этих боссов как-то посмотрел фильм Гая Ричи «Большой куш», где именно так остроумные мафиози расправлялись со всякой сволочью, и очень был впечатлен таким рачительным способом утилизации неудачников, предателей и трусов. Человека весом девяносто килограммов чуть более дюжины хряков сжирают за восемь минут, не оставляя ни косточки. Этих, из шайки, было пятеро — Алессандро и четверо его крепких зверушек. Все приблизительно одного веса — от семидесяти пяти до девяноста пяти килограммов. Значит, со всей шайкой хряки справились минут за сорок. Представляю, как хряки хрюкали и урчали, а Алессандро с друзьями вторили им своим отчаянным визгом! Для начала бандитам переломали ноги и руки металлическими прутьями, чтобы облегчить задачу зверям.

Вот интересно, в каком ресторане потом подали мясо этих прожорливых свиней? Уж не в том ли, в Цюрихе, что принадлежал при жизни Алессандро? Вот забавно! А как поучительно!

Джулию бы хряки жрали дольше. Она больше весит. А с Кейт бы справились, пожалуй, за пару минут. Но на этот раз у зверушек было другое блюдо — менее изысканное, зато в сумме, то есть по общему весу, его больше. Но свиньи ведь не гурманы, а обжоры. Таков уж их взгляд на наш общий мир. Говорят, мы со свиньями друг от друга отличаемся всего лишь одной парой хромосом, или что-то такое. Я давно это подозревал. Еще до все объясняющих выводов ученых.

К тому же я всегда говорил: в бизнесе, как и в любви, одна из сторон всегда в относительном проигрыше.

* * *

Я подошел к столику, за которым сидели Джулия и Кейт.

— Привет, мой дорогой! — Джулия приветливо улыбнулась.

— О! Dinner is served! — воскликнула Кейт и тоже улыбнулась.

— Здравствуйте, дамы! — ответил я и склонил свою курчавую голову. — Пожелаете что-нибудь на десерт?

— Разве что покоя, Dinner is served, — печально покачала головой Джулия, а Кейт согласно закивала. — Впрочем, два скотча тоже не повредят. Ты как думаешь, Кейт?

— Разумеется. Только без льда, пожалуйста, Dinner is served. Боюсь, у меня опять разболится горло.

— О! Кейт! Это твое слабое место! — сочувственно отозвалась Джулия и опять печально вздохнула. — Без льда, дорогой! Уж будь так добр.

Я быстро пошел к бару, а когда вернулся, их уже не было за столиком. Они не дождались своего скотча. Видимо, предпочли другой десерт. Это дело вкуса!

В дальнем углу ресторана, за ширмой, сейчас пусто. Наши постояльцы, хотя всегда находятся в состоянии конкуренции друг с другом по части цинизма, большой интимный стол за ширмой в несколько вульгарном ориентальском стиле с некоторых пор будто не замечают. Это потому, что люди, кем бы они ни были, как правило, суеверны, словно дикари.

Кто же займет стол двух мертвецов! Хотя стол к этому не имеет отношения. Но и я не без опасения прохожу рядом с ширмой, когда на моих руках поднос с заказом для того, кто расположился в относительном соседстве с этим местом.

Все потому, что здесь обычно коротали вечера покойная полька Ева Пиекносска и ее аргентинский друг Лукас-Хьяли. Это имя, а не имя и фамилия. Так же, как у финки Ритвы Рийтты.

Еве, когда она умерла, было сорок четыре года, а Лукасу-Хьяли, который умер через два дня после нее, — сорок восемь.

Они никогда не звали меня «Кушать подано» ни на одном языке. Они вообще никак меня не называли. Просто он кричал издалека: «Эй!» — и призывно махал рукой. Это меня немного обижало, и я про себя тоже сократил их до Лукаса и Евы. Плевать, как его назвали родители и какие у них были фамилии, даже если ее фамилия по-польски означала «красотка». Она и была настоящей польской красоткой — среднего роста, стройная, со светло-русой шевелюрой и изумрудно-зелеными глазами. Он тоже был хорош: не очень высокий, чуть полноватый, зато с густыми, слегка вьющимися глянцево-черными волосами и с кофейными глазами. Она была ярко выраженной светлокожей европейкой, а он — истинным латиноамериканским типом мужчины. Она — холодна и сдержанна, а он — темпераментен и демонстративно, даже, я бы сказал, агрессивно упрям.

Познакомились они здесь. Сошлись очень быстро: ледяной ручей и кипящий гейзер. Получился ничего себе бассейнчик. Как будто холодная вода согревалась горячей, а горячая остужалась холодной.

Ева Пиекносска

Кем она была, из какой семьи, я так никогда до конца и не узнал. Отец ее был не то военным врачом, не то стоматологом, а мать учительницей или, возможно, медицинской сестрой. Знаю точно, что Ева жила в Варшаве, была когда-то замужем, имела ребенка, который погиб с ее бывшим мужем в автомобильной катастрофе в Нижней Силезии. Он забрал у Евы малютку под Рождество и столкнулся в своем автомобиле недалеко от Вроцлава с туристическим автобусом из Минска. Шоссе якобы было обледенелым, скользким, будто смазанное бараньим жиром. Ева с самого начала не хотела отдавать ребенка, но бывший муж настоял. Очень хотел познакомить дитя со своей новой женой, ведущей актрисой Вроцлавского драматического театра, известного как Teatr Polski we Wrocławiu[16].