Читать книгу "Жена русского пирата - Лариса Шкатула"

Романов ужаснулся и надолго расстроился: неужели люди настолько привыкли к подлости, что считают её чуть ли не обычным свойством человеческой натуры?! Наташе он решил ничего не говорить, чтобы её зря не расстраивать, и не знал, что почти в это же время одна из "сердобольных" соседок тоже просветила молодую женщину, как злы вокруг люди и как они несправедливы к такой симпатичной семейной паре. Мол, разве они виноваты, что за бывшим хозяином пришли среди ночи — она видела черную машину! — а потом исчезла и его жена с детьми… Наташа тоже решила об этом Саше не рассказывать, побаиваясь, как бы он в своем стремлении к справедливости не попытался отказаться от квартиры. Вряд ли ещё раз им так повезет!

Сиденье дома возле маленькой дочери быстро утомило Наташу. Ее энергичная натура требовала действий. Она не сидела дома и те два года, что Александр учился в Петрограде. Уже через неделю устроилась учетчиком в судоремонтные мастерские.

Почему не в цирк? Ведь цирк на Фонтанке, несмотря на голодное военное время, продолжал давать представления. На одно из них как-то повел её Александр… В цирке было холодно. Вместо привычной для мирной жизни пестро разодетой толпы на скамьях сидели красноармейцы и матросы, а рядом с ними их подруги в шалях или красных платках. Над рядами зрителей плавал сизый махорочный дым, стоял топот бьющих друг о друга мерзнущих ног.

Артисты тоже мерзли и даже под густым ярким гримом выглядели худыми и голодными, но это были мастера своего дела и творили они ИСКУССТВО!

Собственное умение показалось Наташе нестоящим, а приемы и репризы, которым обучали её некогда циркачи Василий и Арнольд Аренские, — наивными. Она ничего не знала о цирке, его традициях, приемах, обо всем том, что передается из поколения в поколение и достигается усиленной тренировкой…

Цирк, возможно, так и остался бы Наташиной безответной любовью, если бы она случайно не узнала, что на Пятой улице Ямского поля действует цирковое училище и как раз сейчас туда идет прием…

Александр поддержал идею жены. Но если Наташа мечтала стать артисткой цирка, то его больше беспокоила её безопасность. На манеже, под гримом, кто станет искать княжну Ольгу Лиговскую? Как говорят французы, если хочешь спрятаться, стань под фонарем!

И легенду для Наташи придумали сообща: мол, прибилась случайно к бродячим артистам, зарабатывала на хлеб, вот и научилась кое-чему. Мечтает получить настоящую цирковую профессию. Теперь она могла не бояться встреч ни с бывшими анархистами, ни с селянами, перед которыми прежде выступала, все они знали её как Наташу.

Готовиться к поступлению в училище, ещё не зная об этом, она начала, поступив на работу в Петрограде…

Судоремонтные мастерские выполняли в первую очередь заказы для фронта. И за своевременностью их исполнения следил комиссар Балтфлота Боря Исаев. Второй его любовью после революции был спорт. Все виды без исключения: все, что так или иначе способствовало развитию человеческих способностей.

Наташа давно не встречала Исаева, а со времени переезда в Москву вообще о нем не слышала, но именно благодаря Бориной увлеченности она научилась регулярно ходить в тир, зимой бегать на лыжах, летом плавать, каждый день заниматься гимнастикой и в конце концов смогла поступить в Московское цирковое училище. Сегодня Романовы отмечали третью годовщину со дня рождения дочери и получение её матерью диплома об окончании этого училища.

В московском цирке остались немногие из выпускников, — но о том, где работать Романовой, вопроса даже не возникало: конечно, в столице, ведь она получила диплом с отличием и была гордостью училища! Оставили и Наташину подругу — Анечку Труцци, её мужа Федора Красавина и ещё несколько человек, с которыми, впрочем, Романова близких отношений не поддерживала.

Кроме этой симпатичной цирковой пары остальные гости были людьми военными. Прежде всего Вася Альтфатер с женой Липой, которая за полгода до революции окончила Фребелевские курсы, готовившие воспитательниц для детских дошкольных заведений и состоятельных семей, и теперь работала в системе образования.

Рядом с ними за столом сидел недавно вернувшийся с Южного фронта Андрей Гойда. Умный, начитанный, эмоциональный, он во время разговора так горячо жестикулировал, что успел взмахом руки сбросить на колени жене рюмку с вином, но сконфузился ненадолго. Гораздо дольше извинялась и волновалась его супруга Елена, тихая и скромная женщина, будто выбранная Андреем по контрасту с самим собой.

Военврач Николай Крутько был несколько старше своих товарищей, ему недавно исполнилось тридцать два года, и именно на дне его рождения Наталья познакомилась с Николаем и его женой Светланой. Познакомилась недавно, а кажется — всю жизнь знала этих жизнерадостных, хлебосольных людей, у которых в разное время перебывал в гостях чуть ли не весь Реввоенсовет. Секрет был в том, что и муж, и жена любили и умели готовить, но, поскольку Светлана происходила из кубанских мест, а Николай — из Вологодчины, кулинарные школы у них очень отличались. Ссоры между супругами случались только на этой почве.

Нередки были случаи, когда в разгар трудового дня кто-то из офицеров штаба откидывался на спинку стула, закрывал глаза и мечтательно говорил:

— Я вчера у Крутько ел заливное из телячьих хвостов… Пальчики оближешь!

Казалось бы, визиты товарищей должны были задолго до зарплаты опустошать семейную кассу гостеприимных хозяев. Но воистину рука дающего не оскудеет! Почти каждый приходящий к ним на трапезу приносил что-то и с собой, так что приходилось у Крутько есть не только хвосты, воблу и ребра, но и форель, вырезку, а то и черную икру. Все это немедленно выставлялось на стол и съедалось с одинаковым аппетитом.

Детям для праздника Романовы выделили "теплую" комнату, а взрослых гостей решили "греть" изнутри. Тем более что по календарю зима закончилась, хотя холодный март 1923 года пытался опровергнуть этот документальный факт.

Гостям Романовых, уже разгоряченным вином и спорами, вовсе не было холодно. К холоду они давно привыкли. Судьба раздвигала перед ними невиданные прежде горизонты, будущее представлялось светлым, контрреволюция оставляла последние рубежи: их била и гнала прочь молодая Красная Армия. Правда, нет-нет, то там, то здесь кого-то арестовывали, расстреливали, ссылали в далекую Сибирь… Но большевиков можно было понять: даже в тылу постоянно раскрывались мятежные группы, выявлялись саботажи и прочие белогвардейские штучки, мешавшие идти вперед. Некогда было нянчиться с оступившимися или выяснять степень вины каждого: лес рубят — щепки летят!

Александр Романов не успел произнести тост в честь любимой жены, как из соседней комнаты раздался рев маленькой именинницы, которая тут же влетела в комнату взрослых и уткнулась в колени матери.

— Не ве-е-лят! — захлебываясь плачем, выговаривала девочка. — Сто лев молковку ел! Говолят, влунья!

Оля выговаривала пока не все буквы, но Наташа поняла горе дочери и, взяв её за руку, пошла к детям.

Семилетний Толя Альтфатер, красный, взъерошенный, отчаянно жестикулируя, доказывал остальным ребятам: