Читать книгу "Смерть Ахиллеса - Борис Акунин"

Эраст Петрович давно уже приучил себяпросыпаться во столько, во сколько определит накануне. Ровно в пять утра оноткрыл глаза и улыбнулся, потому что из-за подоконника как раз выглянул самыйкраешек солнца и было похоже, что кто-то лысый и круглоголовый подглядывает вокошко.

Насвистывая арию из «Любовного напитка»,Фандорин побрился, не без удовольствия полюбовался в зеркало на своезамечательно красивое лицо. Завтракать перед сражением самураю не положено,поэтому вместо утреннего кофея коллежский асессор немного поработал с гирями иобстоятельно, не спеша занялся экипировкой. Вооружился по самой что ни на естьполной программе, ибо противник представлялся серьезным.

Маса помогал хозяину снаряжаться, проявляя всеболее заметное беспокойство. Наконец не выдержал:

— Господин, такое лицо у вас бывает,когда смерть очень близко.

— Ты же знаешь, настоящий самурай долженкаждое утро просыпаться в полной готовности умереть, — пошутил ЭрастПетрович, надевая светлый чесучовый пиджак.

— В Японии вы всегда брали меня ссобой, — пожаловался слуга. — Знаю, я подвел вас уже дважды, но этобольше не повторится. Клянусь — чтоб мне в следующей жизни родиться медузой!Возьмите меня, господин. Очень прошу.

Фандорин ласково щелкнул его по маленькомуносу:

— На сей раз ты мне ничем не сможешьпомочь. Я должен быть один. Да и не один я вовсе, со мной целая армияполицейских. Это мой противник совсем один.

— Опасный?

— Очень. Тот самый, кто обманом выманил утебя портфель.

Маса засопел, сдвинул редкие брови и большеничего не сказал.

* * *

Эраст Петрович решил пройтись до Покровкипешком. Ах, до чего же хороша была Москва после дождя. Свежесть, розовый флерзанимающегося дня, тишина. Если умирать — то только в такое божественное утро,подумал коллежский асессор и тут же отругал себя за склонность кмелодраматизму. Прогулочным шагом, насвистывая, вышел на Лубянскую площадь, гдеу фонтана поили лошадей извозчики. Свернул на Солянку, блаженно вдохнул ароматсвежего хлеба, донесшийся из открытых окон полуподвальной пекарни.

А вот и нужный поворот. Дома стали победнее,тротуар поуже, а на самом подходе к «Троице» пейзаж и вовсе утратилидилличность: на мостовой лужи, покосившиеся заборы, облупленные стены.Полицейского кордона при всей своей наблюдательности Эраст Петрович не заметили очень этому порадовался.

У входа во двор посмотрел на часы — без пятишесть. Самое время. Деревянные ворота, на них покосившаяся вывеска «Троицкоеподворье». Постройки сплошь одноэтажные, каждый нумер с отдельным входом. Вонпервый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой. Седьмой нумер, надо полагать,налево, за углом.

Только бы Клонов не начал стрелять сразу, невступая в разговоры. Надо заготовить какую-нибудь фразу, которая собьет столку. Например: «Поклон от мадемуазель Ванды». Или незамысловатей: «Известноли вам, что Соболев на самом деле жив?» Лишь бы не упустить инициативу. А дальшепо наитию. Надежная тяжесть «герсталя» оттягивала карман.

Эраст Петрович решительно повернул в ворота.Дворник в грязном фартуке лениво возил метлой по луже. На изящного господинапосмотрел исподлобья, и Эраст Петрович ему незаметно подмигнул. Убедительныйдворник, ничего не скажешь. У ворот сидел еще один агент — изображал пьяного:храпел, надвинув картуз на лицо. Тоже неплохо. Фандорин оглянулся назад иувидел, как по улице семенит пузатая бабенка в надвинутом на самые глазаковровом платке и бесформенном балахоне. Ну уж это слишком, покачал головойколлежский асессор. Фарсом попахивает.

Седьмой нумер и в самом деле оказался первымза поворотом, во внутреннем дворе. Низенькое, в две ступени крылечко. На дверибелой масляной краской намалевано «№ 7».

Эраст Петрович остановился, вдохнул воздухполной грудью, выдохнул мелкими, равномерными толчками.

Поднял руку и негромко постучал.

Два раза, три, потом еще два.

Часть вторая. Ахимас

Скировск

1

Отца звали Пелеф, что на древнееврейскомозначает «бегство». В год его рождения «христовых братьев», проживших в Моравиидве сотни лет, постигла беда. Император отменил привилегию, освобождавшуюобщину от военной службы, потому что начал большую войну с другим императором иему было нужно много солдат.

Община снялась в одну ночь, бросив землю идома. Переехала в Пруссию. «Христовым братьям» было все равно, что не поделилиимператоры — строгая вера запрещала служить земным владыкам, приносить имприсягу на верность, брать в руки оружие и носить мундир с гербовыми пуговицами,которые суть оттиски с печати Сатаны. Поэтому на своих длинных коричневыхкамзолах, покрой которых за два с лишним столетия почти не изменился, братьяпуговиц не носили — признавали только завязки.

В Пруссии жили единоверцы. Когда-то,давным-давно, они прибыли сюда, тоже спасаясь бегством от Антихриста. Корольдал им землю в вечное владение и освободил от военной службы с условием, чтоони осушат бескрайние прусские болота. С непроходимой трясиной братья сражалисьдва поколения, а на третье победили ее и зажили на богатых перегноем земляхсытно и привольно. Единоверцев из Моравии приняли радушно, поделились всем, чтоимели, и стали жить вместе хорошо, спокойно.

Достигнув двадцати одного года, Пелеф женился.Господь дал ему добрую жену, а та в положенный срок родила сына. Но потомВсевышний решил подвергнуть своих верных слуг тяжким испытаниям. Сначала былмор, и многие умерли, в том числе жена и сын Пелефа. Он не роптал, хотя жизньизменила свой цвет, и из белой стала черной. Но Всевышнему показалось мало, Онрешил явить избранникам Свою любовь во всей ее суровой непреклонности. Новый,просвещенный король постановил, что у него в державе все равны, и отменилзакон, данный другим королем, тем, что жил давным-давно. Теперь и евреи, именонниты, и «христовы братья» должны были служить в армии и защищать своюотчизну с оружием в руках. Но отчизна братьев находилась не среди осушенныхпрусских болот, а на небесах, поэтому Конвент духовных старшин посоветовался ирешил, что надо ехать на восток, к русскому царю. Там тоже была община, иоттуда иногда приходили письма, которые шли долго, с верными людьми, потому чтоказенная почта от лукавого. В письмах единоверцы писали, что земля в тех краяхтучна, а власти снисходительны и довольствуются малой мздой.