Читать книгу "Пророк - Дмитрий Шидловский"

— Резонно. Но вы вполне можете одолжить мне один из ваших бронированных автомобилей.

— Боюсь, это не даст стопроцентной гарантии, здесь всюду мины.

— Я найму сапера и поеду немедленно. Не могу же я сидеть на месте, когда учитель болен!

Я сделал шаг по дорожке, но Гоюн преградил мне путь.

— Я не могу позволить гостю подвергать свою жизнь опасности.

— Гость имеет право принимать самостоятельные решения.

— Я несу за вас ответственность.

— Я снимаю ее с вас.

— Ах, нет, простите, я несу ответственность перед самим собой, и поэтому вы не можете ее снять.

— Тогда не обессудьте.

Я нанес удар, стремясь попасть ему в грудь, но мой кулак провалился в пустоту. Гоюн очень легко уклонился от атаки и тут же контратаковал. Не в силах заблокировать удар, я перекатом ушел в сторону и оказался рядом с поверженным мной китайцем. Он попытался захватить меня, но я свалил его коротким ударом в голову.

Гоюн все еще стоял там, где я напал на его.

— Я бы мог достать вас, пока вы занимались Ченом, — с улыбкой произнес он. — Я мог бы также вызвать вооруженную охрану. Но тогда у вас появился бы повод обвинить меня в нечистоплотности. Я все же постараюсь уговорить вас остаться один на один.

— Извольте.

Мы начали медленно сближаться, и, глядя на скользящего по дорожке Гоюна, я не мог отделаться от чувства, будто вижу крадущегося тигра.

Когда между нами осталось метра два, мы остановились и некоторое время просто смотрели друг другу в глаза. Внезапно я понял, что если и дальше останусь неподвижен, взгляд Гоюна подчинит меня и лишит меня силы. Я сместился. Гоюн тоже передвинулся, и его взгляд на мгновение потерял свою властность. Не тратя времени даром, я шагнул вперед, сделал ложный выпад и тут же атаковал противника в голову. Тот легко ушел от удара и контратаковал. Я защитился и провел серию атак на разных уровнях: ноги — грудь — голова — ноги — грудь. Гоюн отступал, легко парируя мои выпады. Внезапно он словно растворился. Я интуитивно выбросил руку вправо, защитившись от его удара, и одним прыжком увеличил дистанцию. Гоюн замер. Он выглядел озадаченным. Похоже, он применил один из своих любимых приемов и не ожидал от меня такой прыти.

— Вы определенно очень интересный собеседник, — тихо промолвил он.

— Вы тоже. Мне будет интересно принять вас в своем доме на Мойке.

— Зачем же так далеко ехать? Оставайтесь здесь.

— Увы, не могу. Дела.

— Какие же у вас теперь дела? Корпорация вас больше не беспокоит.

— Да, вы отлично справились. Чувствуется опытная рука и тонкий психолог.

— Спасибо на добром слове.

— Пожалуйста.

Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга.

— Выпустите меня, Гоюн, — потребовал я.

Он отрицательно покачал головой.

— Вы даже не представляете, с чем играете, — предупредил я. — Вас уничтожат. Бросить вызов империи...

— Ах, оставьте. Это только плоское европейское мышление может полагать, что сильного противника уничтожают только силой. Мы-то с вами знаем, что противники сами уничтожают себя.

— Ваш противник — Россия?

— Нет, ханжеский мир. Просто волею судеб правила игры в нем сейчас диктует Россия.

— Вы не построите другой мир ни в Китае, ни в Америке. Пока ханжество устраивает людей, люди будут до бесконечности возводить один и тот же бордель по разным проектам. Россия здесь ни при чем.

— Я знаю. Но Карфаген должен быть разрушен. Обсудим это? Давайте выпьем чаю, сыграем в шахматы.

— Давайте. У меня, в Петербурге.

Глаза Гоюна стали жесткими.

— Петербург — это слишком далеко.

— Как знаете.

Я снова двинулся на него. Он заскользил мне навстречу по касательной. Когда мы сблизились, я свернул в сторону, а Гоюн начал мягко наседать на меня. Я отступил на несколько шагов и уперся спиной в огромный куст жасмина. Гоюн приближался. Я сделал ложный выпад в голову и атаковал его в ноги. Он ушел, впрочем, кажется, не так легко, как прежде. Ободренный этим успехом, я перешел в наступление и провел целую серию атак. Гоюн отступал и защищался, явно с большим трудом, чем в прошлый раз. Загнанный к краю площадки, он отчаянно зарычал и сделал несколько яростных ударов, заставив меня перейти к обороне. Теперь мы кружили друг напротив друга, изредка обмениваясь атаками. Внезапно Гоюн оступился и на долю секунды потерял равновесие. Я поспешил воспользоваться этим и сделал глубокий выпад. Мой кулак не достиг цели, зато по всему телу начала растекаться адская боль.

— Вот я и нашел аргументы, чтобы вы остались, ваша светлость, — разобрал я слова Гоюна, теряя сознание.

Я очнулся в той же комнате, что и в прошлый раз. Рядом со мной стояла высокая и очень красивая негритянка. Ее наряд: полупрозрачное короткое платье, под которым виднелся купальник бикини, и босоножки на высоком каблуке — был ей очень к лицу.

— Кто ты? — спросил я ее по-английски.

— Арчимби, ваша служанка, — она лучезарно улыбнулась и легко поклонилась. — Хозяин уехал в Пекин по делам и поручил мне заботиться о вас. Кроме меня, в вашем распоряжении все слуги. Еду вам подадут, как только вы пожелаете. И вы можете гулять по всему поместью.

— А выходить за его пределы?

— Хозяин сказал, что вам это запрещено.

— А если я все же попробую?

— Хозяин сказал, что в этом случае не сможет ручаться за вашу жизнь. Он сказал, что вы сами понимаете, почему.

— Пожалуй.

Я сел на кровати. Боли не было, я чувствовал себя здоровым.

— Может быть, вам вначале пообедать? Или у вас есть еще какие-нибудь желания? Я буду рада вам услужить.

— Спасибо, дорогая, для начала я пройдусь по поместью, — ответил я. — Нагуляю аппетит на свежем воздухе.

— Вас проводить?

— Спасибо, не надо. Я люблю гулять в одиночестве.

Выйдя из дома, я двинулся по самой широкой грунтовой дорожке, ведущей вглубь поместья. По следам шин я определил, что здесь изредка проезжают машины, следовательно, дорожка должна вывести меня к воротам.

Уже через несколько десятков шагов я насторожился: слишком много архитектурных несовершенств портило впечатление от этой усадьбы. Кое-где, вместо того чтобы плавно следовать изгибу линии, мой взгляд упирался в стену из кустов или в высаженное у поворота большое дерево, а в иных случаях, напротив, устремлялся по прямой, не задерживаясь на окружающих предметах. С точки зрения китайца, такие ошибки были непростительны даже для новичка в парковом искусстве, а уж предположить, что Гоюн для собственного поместья нанял профана и не заметил его оплошности, я не мог.