Читать книгу ""Поворот все вдруг!". Укрощение Цусимы - Александр Лысев"

Видимо, догадываясь о намерениях русских, Уриу пошел на перехват. «Акаси» и «Отава» двинулись на пересечку «Новику». Два крейсера типа «Сума» начали резать курс «Изумруду». С «Жемчугом» стали сближаться два крейсера типа «Чиоды». Еще две увязались за «Боярином». Эссену доложили – потерян визуальный контакт с «Алмазом».

Выполняя замысел начальника дозора, русские крейсера стали расходиться веером, выдерживая общее северное направление. Японцы замешкались. С одной стороны, было заманчиво выбрать одну жертву и накинуться на нее всем скопом, чтобы потопить со стопроцентной вероятностью. С другой – русские тогда первыми начнут вести главные силы своего противника. Верно расставив приоритеты, Уриу кинулся за всеми обнаруженными кораблями своего оппонента.

На море закрутилась вычурная карусель с резкой сменой румбов, поворотов, уклонений и возвращений на прежний курс. Через пятнадцать минут Эссен с удовлетворением заметил, что чертово колесо из дымящих крейсеров хоть и медленно, но смещается на север. Противникам нигде ни разу не удалось сблизиться на расстояние действенного артиллерийского залпа. Маневрировали в тишине. Ни одна из сторон пока огня не открывала.

По данным наблюдения, перед русским дозором в этот раз изначально оказалось восемь японских легких крейсеров. Восемь их оставалось и сейчас. Но через русскую разведку так никто до сих пор и не прорвался. Значит…

«Значит, свою задачу они вот-вот провалят, – мысленно отметил Эссен. – А еще значит, что это все быстроходные легкие крейсера, которые есть на этом направлении у адмирала Того. И они боятся идти вперед, потому что, во-первых, им не хватает преимущества в скорости, а во-вторых, им не составить одинаково сильные группы, чтобы и связать меня здесь, и вести свою разведку дальше, если я кинусь за ними следом обратно на юг».

«Боится по-честному господин Уриу. – Незаметно для себя Николай Оттович даже закусил костяшки обтянутого в лайковую перчатку кулака и оскалил зубы. – Привыкли числом брать».

Обо всем происходящем и замеченном срочно сообщали по беспроволочному телеграфу на «Суворов».

В этот момент загрохотало на северо-западе. Уже догадываясь, что происходит, Эссен дал команду, маневрируя, отрываться от противника на вест, к китайскому побережью. Вскоре сзади и чуть левее отряда Уриу показалось судно, стремительно увеличиваясь в размерах. В нем признали несущийся обратно к югу «Алмаз». Как он проскочил на север незамеченным – одному Богу известно.

К «Алмазу» тут же кинулись пять наиболее сильных японских крейсеров, развернувшись «все вдруг». Молниеносно повторив маневр японцев, Эссен бросил свои корабли на трех оставшихся противников. Те сразу же открыли ураганный огонь. Приказав «Жемчугу» и «Боярину» связать троих японцев боем, Эссен, вынужденный описать приличную дугу, полным ходом пошел отбивать «Алмаз» от основных сил японского дозора. Уриу вел по «Новику» и «Изумруду» довольно сильную стрельбу из кормовых орудий своих пяти крейсеров, продолжая между тем под всеми парами идти на север навстречу «Алмазу». А он, видя приближающегося противника и два своих корабля за ним, повел себя довольно странно. Вместо того чтобы уклониться к китайскому берегу, лег в дрейф и затеял семафорные переговоры. Когда сигналы стало возможно разбирать на русских кораблях, вокруг «Алмаза» море уже кипело от рвавшихся японских снарядов. А когда сигнал разобрали и доложили Эссену, стало ясно, отчего так всполошился Уриу. На стеньгах одинокого русского крейсера, неподвижно замершего в центре вздымающихся водяных фонтанов, отчетливо читалось: «Обнаружил главные силы неприятеля».

Произошедшее затем Николай Оттович Эссен вспоминать без внутренней мучительной боли не мог до конца своих дней. Не имевший установки беспроволочного телеграфа «Алмаз» семафором сообщал данные о японском флоте: курс, скорость, построение. Из импровизированной радиорубки «Новика» информация немедленно передавалась на «Суворов». С какого-то японского крейсера поблизости работой своего телеграфного аппарата отчаянно пытались помешать передаче. Но прежде чем «Алмаз» окончательно скрылся за сплошной стеной разрывов, к Эссену пришло подтверждение из штаба Рожественского – телеграф принят.

Мгновение спустя прямым попаданием с развернувшейся против Эссена «Чиоды» на «Новике» в куски разнесло радиорубку. Четыре остальных японских крейсера, выстроившись полукольцом, посылали залп за залпом в быстро окутывающийся желто-черным дымом «Алмаз». Вот на нем сорвало переднюю дымовую трубу. Вот просела, подбитая, задняя. Возник большой пожар на баке. Вырванное вместе с куском палубы, полетело вниз одно из орудий левого борта. Корму заволокло белесыми клубами пара из машинного отделения. Попавший в огненный смерч крейсер между тем пытался отвечать из уцелевших орудий. Последним сигналом, который успели поднять на «Алмазе», прежде чем рухнула от страшного взрыва фок-мачта, было «не могу управляться».

Правым бортом «Новик» повел огонь по «Чиоде». Крейсер содрогнулся от собственных выстрелов, вздрогнул от ответных попаданий вражеских снарядов. Лязгали замки орудий, клацали катающиеся по палубе стреляные гильзы. Вскоре потащили в лазарет раненых. У нескольких орудий ничком свалилась перебитая прислуга.

«Изумруд», заходя с разных сторон, бил по всем японским крейсерам сразу. Он наскакивал с таким отчаянием, словно пытался как в уличной драке оттащить их от избиваемого товарища. Японцы отвечали ему из кормовых орудий, продолжая сосредоточенным огнем добивать «Алмаз». Тот уже очень сильно кренился влево, тем не менее стрелял из двух оставшихся сорокасемимиллиметровых пушек.

Минут через десять доложили о приближении к месту схватки на большой скорости двух больших японских броненосных крейсеров. Еще дальше за ними небо на горизонте стремительно чернело от множества дымов. Шли главные силы адмирала Того.

«Алмаз» почти лег на левый борт. Его орудия молчали. По всему корпусу крейсера гуляли пожары. Скрипя зубами, Эссен отдал приказ отходить. «Новик» и «Изумруд», резко увеличив ход, вышли из боя.

34

Мощный аппарат беспроволочного телеграфа фирмы Телефункен еще заканчивал получать последние сообщения, а Зиновий Петрович Рожественский уже появился лично на пороге радиорубки эскадренного броненосца «Суворов». Махнул рукой на дернувшегося было при виде адмирала телеграфиста, жестом усаживая того на место:

– Принимай, принимай!..

Следом за адмиралом в помещение втиснулся флагманский штурман полковник Филипповский. В двери попытались просунуться еще несколько флаг-офицеров штаба. Рожественский рассек одной рукой воздух над их головами в сторону выхода:

– Туда!

Офицеры поспешили убраться на палубу. Другой рукой Зиновий Петрович смахнул на пол сигнальные книги и прочую нехитрую мелочь, освобождая малюсенький столик в углу радиорубки. Унтер-офицер за аппаратом, не оборачиваясь, испуганно вжал голову в плечи. Адмирал указал на столик Филипповскому:

– Сюда!

Флагманский штурман быстро разложил карты Желтого моря. Нависнув над столиком, адмирал уперся в него кулаками и, расставив локти в стороны, впился взглядом в квадраты, по которым постукивал холеный ноготь полковника Филипповского.