Читать книгу "Гидеон. Прыжок в прошлое - Линда Бакли-Арчер"

Они сталкивались с нищими и торговцами, слугами и рабочими, уличными мальчишками и придворными. Вскоре они начали различать детали непрерывно меняющихся сцен: черные мушки на белых напудренных лицах, грязные хвостики волос и треугольные шляпы, парики и тюрбаны, каскады кружев, ниспадающих из широких рукавов, белые чулки и начищенные черные сапоги, изысканные остроносые туфельки на каблуках и с украшениями, которым нечего было делать в грязи этой улицы.

Каждые несколько ярдов их окликал очередной разносчик.

– Кто купит мои прекрасные розы? Две за пенни, четыре за пенни! – кричала цветочница.

– Горячий пудинг и серый горох! – выкрикивала толстая женщина, помешивая в сковороде зеленую массу.

Они быстро научились отступать в сторону, когда слышали: «Кресло!» или «Посторонитесь, сэр!». Преподобный толкнул Сидни, чтобы его не растоптали двое носильщиков, которые несли портшез. Портшез, должно быть, принадлежал знатной семье, поскольку был покрыт парчой, а обивка ручек была расшита золотой нитью. Носильщики, одетые в ливреи, сломя голову бежали по улице со своей тяжелой ношей и были не в состоянии остановиться, если кто-то попадался у них на пути. Когда они пробегали мимо, Кэйт увидела, как в окне промелькнули бирюзовая тафта, разрисованный веер и нитка жемчуга на сливочной коже.

А Питер подумал, как было бы здорово, если бы здесь оказалась мама. Однажды она работала над историческим фильмом и показала сыну реквизит. Мама была очень горда тем, что они используют подлинные предметы. Он представлял себе выражение ее лица, если бы она видела все это своими глазами. Ему стало грустно и отчаянно захотелось быть не в Холборне 1763 года с Кэйт и семейством Бинтов, не иностранцем в чужом времени, а со своей семьей в своем собственном.

Наконец преподобный вывел их на узкую улицу за шумной таверной, где женщина в откровенном красном платье приблизилась к Сидни, взяла его под руку и сказала:

– Пойдемте, мой молодой сэр, давайте выпьем вместе по стаканчику.

Сидни, потеряв дар речи, уставился на женщину. Преподобный схватил его за другую руку и толкнул вперед. Женщина рассмеялась.

– Быть может, в другой раз, милорд, – крикнула она вслед.

Внезапно они вышли к большому лугу, залитому солнечным светом, – это и был Линкольн-Инн-Филдс. На лугу играли дети, паслись коровы, на скамейках сидели женщины с собачками на коленях. Вокруг стояли высокие роскошные дома. Преподобный подвел их к самому большому дому на южной стороне луга. Они прошли через узорчатые железные ворота, по бокам которых стояли гигантские каменные вазы. Преподобный постучал в дверь медным молоточком в виде дельфина, и ливрейный лакей открыл тяжелые двери. Наконец-то они прибыли в пункт назначения.

К середине дня все вымылись, переоделись и поели. Сэр Ричард Пикард был занят делами в министерстве финансов на Даунинг-стрит, но сообщил с посыльным, что вернется домой на праздничный ужин к восьми часам. Гидеон попросил повариху накормить чем-нибудь Тома перед тем, как тот уйдет. И добрая женщина устроила Тому пир: подала хлеб, цыпленка, ветчину и стакан сидра. Питер и Кэйт сидели с Томом в полутемной кухне, расположенной в подвале. Том, не подымая глаз, жадно поглощал пищу, и когда Кэйт попросила его дать ей подержать мышку, он вынул зверька и позволил ему пробежать по своей голове и плечам, а потом спрятаться у него в рукаве.

– Она ни к кому не пойдет, – объяснил Том. У него ломался голос, и верхние звуки он почти пищал, а нижние басил.

Гидеон спросил, есть ли ему где жить.

– Да, да, сэр, я… – Его голос задрожал.

– И где же это? – допытывался Гидеон. – В доме твоих родителей?

– У меня нет родителей. Жилье… у меня есть жилье, – пробормотал Том.

Питер и Кэйт попрощались с мальчиком, и когда Кэйт протянула ему руку, он не решился взять ее и отступил назад. Питер был уверен, что Том чуть не заплакал. Он наверняка не хочет уходить домой, подумал Питер. Может, нет никакого дома, может, поэтому он и связался с бандой Каррика…

Гидеон дал Тому шестипенсовик. Мальчик выскользнул в заднюю дверь и вышел на аллею позади домов.

– Несчастный негодник, – сказал Гидеон. – Господь в своей мудрости дает некоторым своим детям нести слишком тяжелую ношу…

Ханна настаивала на том, чтобы Питер и Кэйт немного отдохнули после долгого путешествия. Взбудораженные прогулкой по Лондону, дети не чувствовали усталости. Кэйт пришла к Питеру в его крошечную комнатку на чердаке, чтобы обсудить поиски Дегтярника, не подвергая риску Гидеона. Им никак не удавалось прийти к согласию, и вскоре они замолчали. Нарушил молчание Питер.

– Кэйт, – сказал он. – Прости меня за то, что я без тебя поехал с Гидеоном, но я вовсе не собираюсь возвращаться домой один. У меня этого и в мыслях нет. Ты мне веришь?

– Я хотела бы тебе верить, но… не знаю. Не могу себе представить ничего хуже того, чтобы одной остаться в этом 1763 году, не надеясь вернуться назад.

– Ну хорошо, – сказал Питер, – я клянусь… клянусь, что не вернусь домой без тебя.

– Клянешься? Тогда заключим союз на крови. Дай мне ножик.

Кэйт взяла ножик Питера, решительно провела лезвием по своему пальцу, и сжала его так, чтобы появилась капелька крови. Потом измазала кровью кисть руки. Затем она тщательно вытерла лезвие носовым платком и протянула нож Питеру, чтобы он совершил то же самое. Когда он все сделал, она взяла его руку и крепко прижала к своей руке.

– Повторяй за мной, – сказала она. – Клянусь жизнью…

– Клянусь жизнью…

– Что я никогда не вернусь в двадцать первый век без тебя.

– Что я никогда не вернусь в двадцать первый век без тебя.

– Теперь нельзя нарушить это обещание.

– А я и не собираюсь его нарушать, – ответил Питер.

Настроение у Питера и Кэйт улучшилось, и во время разговора они все поглядывали в два маленьких окна, выходящих на Линкольн-Инн-Филдс. Они увидели сидящего на скамейке Гидеона, озабоченно читающего письмо.

– Посмотри, – вдруг сказал Питер. – А это не Том?

– Да, Том. Но почему он прячется за деревом? Я думала, он ушел домой.

В голосе Кэйт прозвучала тревога. Том оглянулся и указал пальцем на Гидеона. И тут же из-за дерева выскочили и помчались к нему Уилл и Джо Каррик.

– Гидеон! – истошно завопили дети. Гидеон успел лишь поднять голову, на него тут же набросили мешок, заломили назад руки и связали их веревкой. Братья потащили Гидеона и быстро затолкали его в ожидающую их карету.

Питер и Кэйт выскочили из комнаты, бросились вниз по лестнице, перескакивая через три ступеньки, и вылетели из входной двери. Карета уже исчезла. Они побежали по узкой аллее, ведущей на главную улицу Холборна, и остановились перед морем карет, колясок и телег. Если та карета и была здесь, то ее невозможно было найти среди других. И даже если бы они ее увидели, что они могли сделать? Несчастные дети поплелись назад к скамейке, где только что сидел Гидеон. Питер поднял письмо, которое их друг уронил во время нападения, и стал машинально сворачивать и разворачивать его. Среди неразборчивого текста было гравюрное изображение Гидеона, размером с большой палец руки. Гидеон был очень похож. Это, наверное, письмо от Джошуа, подумал Питер. Что же случилось с братом Гидеона? Питер передал Кэйт письмо, чтобы она посмотрела на рисунок. В мрачном молчании сидели они на скамейке, опустив глаза.