Читать книгу "Убийство в Вене - Дэниел Сильва"

– Надеюсь, это тот, кого вы ищете, – сказала она. – А может, и нет. В таких ситуациях наверняка никогда ничего до конца не известно.

Когда посетитель ушел, секретарша сняла телефонную трубку и набрала номер.

– Он только что ушел.

– Как ты это провела?

– Я все сделала, как вы велели. Держалась очень дружелюбно. Показала ему то, что он просил.

– А именно?

Она сказала, что именно.

– И как он реагировал?

– Попросил сказать, как доехать до Пуэрто-Блеста.

Связь прервалась. Секретарша медленно опустила трубку на рычаг. И внезапно почувствовала, как под ложечкой возник холод. Она не сомневалась в том, что ждет этого человека в Пуэрто-Блесте. Та же судьба постигла тех, кто приезжал в этот уголок Северной Патагонии в поисках людей, которые не хотели, чтобы их нашли. Девушке не было жаль этого человека – собственно, она считала его дурачиной. Неужели он в самом деле считал, что сумеет провести кого-то своей неуклюжей историей про генеалогическое изыскание? Да кто он такой? Вот сам и виноват. Впрочем, это вечная история с евреями. Вечно навлекают на себя беду.

В этот момент входная дверь отворилась и в вестибюль вошла женщина в летнем платье.

– Чем могу быть полезна?

Они шли в отель под солнцем, обжигающим как бритва. Габриель переводил некролог Кьяре.

– Тут сказано, что он родился в тысяча девятьсот тринадцатом году в Верхней Австрии, что он был офицером полиции, что записался в вермахт в тридцать восьмом и участвовал в кампаниях против Польши и Советского Союза. Кроме того, сказано, что он был дважды награжден за храбрость – один раз самим фюрером. Я полагаю, этим можно было хвастать в Барилоче.

– А после войны?

– Ничего – до его приезда в Аргентину в шестьдесят третьем году. Два года он работал в отеле в Барилоче, затем получил работу в поместье возле города Пуэрто-Блест. В семьдесят втором он перекупил поместье у владельцев и управлял им до своей смерти.

– А в округе остались родственники?

– Судя по некрологу, он никогда не был женат и у него не осталось родственников.

Они вернулись в отель «Эдельвейс». Это было шале с покатой крышей в швейцарском стиле, находившееся на расстоянии двух улиц от озера на авенида Сан-Мартин. Габриель утром нанял в аэропорту машину – «тойоту» с четырехколесным приводом. Он попросил дежурного на стоянке вывести ее из гаража, а сам нырнул в вестибюль гостиницы, чтобы найти дорожную карту окружающей местности. Пуэрто-Блест находился именно там, где сказала женщина, – на противоположной стороне озера, у границы с Чили.

Они поехали вдоль озера. Чем дальше от Барилоче, тем хуже становилась дорога. Большую часть времени озеро скрывал густой лес. Но вот Габриель делал поворот или лес вдруг разрежался, и внизу ненадолго появлялось озеро, – вспыхивала синева и снова исчезала за стеной деревьев.

Габриель объехал южное окончание озера и ненадолго сбавил скорость, чтобы полюбоваться эскадроном гигантских кондоров, круживших над появившимся пиком Серро-Лопес. Затем он поехал по одноколейной грунтовой дороге, пересекавшей равнину, поросшую колючим кустарником и группами деревьев arrayan.[23]На горных лугах стада выносливых патагонских овец щипали летнюю траву. Вдали, в направлении чилийской границы, над пиками Анд поблескивали молнии.

К тому времени, когда они приехали в Пуэрто-Блест, солнце село и в городке царили полумрак и тишина. Габриель зашел в кафе спросить, куда ехать. Бармен, низенький мужчина с красным лицом, вышел на улицу и взмахами рук и пальцев указал дорогу.

* * *

А в кафе, за столиком у двери, сидел Часовщик, пил из бутылки пиво и наблюдал за говорившими на улице. Стройного мужчину с коротко остриженными черными волосами и седыми висками он узнал. Это был израильтянин. А в «тойоте» на пассажирском сиденье сидела женщина с длинными черными волосами. Возможно ли, чтобы это была она, – та, что всадила в Риме пулю ему в плечо? Не важно. Даже если это не та женщина, все равно она скоро умрет.

Израильтянин сел за руль «тойоты» и помчался дальше. А бармен вернулся за стойку.

Часовщик по-немецки спросил:

– Куда эти двое поехали?

Бармен ответил ему на том же языке.

Часовщик допил пиво и положил деньги на столик. Даже малейшее движение – такое, как достать несколько банкнот из кармана пиджака, – вызывало в плече пульсацию, обжигавшую огнем. Он вышел на улицу и постоял немного на прохладном вечернем воздухе, затем повернулся и медленно пошел к церкви.

Церковь Богородицы в Горах находилась в западном конце городка, – маленькая белая, в колониальном стиле оштукатуренная церковь с колокольней слева от портика. Перед церковью был каменный двор в тени пары больших платанов, окруженный железной решеткой. Габриель обогнул церковь. Позади нее по склону холма простиралось до густой сосновой рощи кладбище. Тысячи надгробий и памятников мелькали, словно нестройно отступающая армия, среди разросшейся травы. Габриель постоял, уперев в бедра руки, раздосадованный перспективой бродить по кладбищу в сгущающейся темноте в поисках надгробия с именем Отто Кребса.

Он вернулся ко входу в церковь. Кьяра ждала его в тени на дворе. Габриель потянул на себя тяжелую дубовую дверь церкви и обнаружил, что она не заперта. Кьяра вошла в церковь следом за ним. Прохладный воздух пахнул ему в лицо, как и запах, какого он не вдыхал с тех пор, как уехал из Венеции, – смесь свечного воска, фимиама, полировки для дерева и плесени, – неотъемлемый запах католической церкви. Насколько все здесь отличалось от церкви Сан-Джованни-Кризостомо в Каннареджо. Ни позолоченного алтаря, ни мраморных колонн или апексов или великолепных алтарных икон. Строгое деревянное распятие висело над ничем не украшенным алтарем да перед статуей Девы мягко мерцали поминальные свечи. В сгущающихся сумерках цветные стекла окон вдоль нефа утратили свои краски.

Габриель нерешительно пошел по главному проходу. В этот момент из ризницы появилась темная фигура и прошла через алтарь. Человек приостановился перед распятием, преклонил колена, затем повернулся лицом к Габриелю. Он был маленький и худенький, в черных брюках, черной рубашке с короткими рукавами и римским воротничком. Волосы его, седые на висках, были аккуратно подстрижены, лицо красивое, темное, с красноватыми пятнами на щеках. Его, казалось, не удивило присутствие двух незнакомцев в его церкви. Габриель медленно подошел к нему. Священник протянул ему руку и назвался отцом Рубеном Моралесом.

– Меня зовут Ренэ Дюран, – сказал Габриель. – Я из Монреаля.

Священник кивнул, словно привык встречаться с посетителями из-за границы.

– Чем могу быть вам полезен, мсье Дюран?

Габриель сказал то же, что говорил женщине в «Барилочер тагеблатт» раньше утром: что он приехал в Патагонию в поисках человека, который, по его предположению, является братом его матери, – человека по имени Отто Кребс. Габриель говорил, а священник, сложив руки, наблюдал за ним теплыми добрыми глазами. Насколько отличался этот пастор от монсеньора Донати, профессионального церковного бюрократа, или от епископа Дрекслера, неприветливого ректора «Анима». Габриелю неприятно было обманывать этого человека.