Читать книгу "Кладбище для олигарха - Кирилл Казанцев"

– Так что ультразвуковой свисток тебе вряд ли поможет при следующем визите на «зону». И все же возвращаю его тебе, – Дугин подал Ларину свисток, вложенный в прозрачный пакетик. – Поэкспериментируешь, только сильно не рискуй. А почему про огненные глаза не спрашиваешь? – прищурился Павел Игнатьевич. – Или, по-твоему, у всех собак в ночи глаза и пасти зеленым огнем горят?

– Не зря Лора доктора Ватсона вспомнила. «Собака Баскервилей» Конан Дойля. Там тоже псу-волкодаву фосфоресцирующей мазью вокруг глаз и пасть намазывали. Вот так и бегал по болоту… Не удивлюсь, если Угрюмов – большой почитатель Шерлока Холмса.

Дугин нагнулся, пошевелил палкой поленья в костре.

– Угрюмов вообще странный человек. У него есть одна слабость, правда, пока еще не знаю, как ей воспользоваться. Даже забыл, как эта болезнь называется, хоть мне аналитики и докладывали. Он страшно боится подхватить какую-нибудь заразу, даже за дверные ручки берется стерильной салфеткой. Его кабинет, помещение, где он живет, постоянно кварцуют, как в операционной. Его невозможно заставить погладить кошку или собаку. Все вокруг него дезинфицируют, моют по десять раз за день.

– Интересная черта характера, – согласился Ларин.

– Это на грани умопомешательства, – кивнула Лора. – Штука типа мании преследования.

– Помнишь, Андрей, помещение в самом конце съемок, когда появляется охранник? – спросил Дугин.

– Там еще что-то вроде небольшого бассейна.

– Вот именно. Когда по материалам съемок составили план здания, то получилось, что это помещение – личная баня Угрюмова, как и положено, с бассейном. Она примыкает к спальне. Туда ни один человек, кроме него самого, доступа иметь не будет. Он же на стерильности помешан.

– Что, и девочек туда водить не станет?

– Думаю, да.

– И как мы этим можем воспользоваться? – поинтересовалась Лора.

– Пока еще точно не знаю, но какая-то зацепка в этом есть, – Дугин присел на бревно напротив Андрея и Лоры. – Ты меня просил насчет участкового Прохорова узнать. Есть информация. Официально получается, что его никто не задерживал.

– Где же он сейчас?

– Иноземцев хитро поступил: нейтрализовал участкового на время. Завез его в райотдел и приказал начальнику держать Прохорова под замком до особого распоряжения. Вроде бы ФСО начальнику райотдела приказывать не может, но на деле, как ты понимаешь, Иноземцева на хрен не пошлешь; приходится повиноваться, даже если все оформлено в виде устной просьбы.

– Кажется, у меня есть план, – ухмыльнулась Лора.

– Насчет того, как вытащить Прохорова? – тут же с надеждой спросил Андрей.

– Мелко мыслишь. Насчет Прохорова я тебе совет уже давала. Кажется, я знаю, как нам без лишних шума и пыли со временем вывести Угрюмова из игры.

– Меня пока больше Прохоров волнует. Я ему по жизни обязан, а у него дочка на «зоне» пропала вместе с двумя одноклассниками… Вы, Павел Игнатьевич, тот микроавтобус с аппаратурой, который призраков на кладбище запускал, из Никитиной Гривы еще не отослали?

– Пока еще нет, тут держу на всякий случай.

– И случай этот настал. Дадите мне возможность им воспользоваться?

– Если с толком, то почему бы и нет, – пожал плечами Дугин.

– Толк будет, я вам обещаю. И от тебя, Лора, помощь потребуется. Раздобудь мне литр твоего отвара из мухоморов.

– Какой такой отвар? – насторожился Дугин. – Ты кого-то отравить решил?

– Про грибной отвар я вам потом расскажу, Павел Игнатьевич. Я тут с известным дизайнером познакомилась – Артуром Клиновым, он на оформлении резиденции Угрюмова работает…

– Погодите, ребята, давайте все по порядку, а-то загадками какими-то говорите…

* * *

Районное отделение полиции – такое учреждение, которое обязано функционировать даже в ночное время. Ведь общественный порядок должен поддерживаться в любое время суток. Конечно же, практически все сотрудники в это время отдыхают, но существуют патрули, а за пультом в райотделе остается дежурный. Сидеть в холле за стеклянной перегородкой, когда город спит, занятие не такое уж и пыльное. Это вам не на выезды отправляться и не преступников задерживать. Принял вызов, зафиксировал его в журнале и передал информацию по эстафете, вот и всех делов.

Этой ночью, когда с Ладоги наползали низкие дождевые облака, по графику выпало дежурить сержанту Жукову. Пожилой, с седыми усами, он сидел за помигивающим лампочками пультом; фуражка с блестящей золотистой кокардой лежала на подоконнике у приоткрытого окна, словно была не головным убором, а тарелкой с супом, которую выставили на сквозняк, чтобы побыстрее остыла.

В последнее время сержант Жуков старался по службе. И немудрено, ведь до пенсии ему оставался всего один год. Зачем идти на конфликт с начальством, даже если знаешь, что оно не право? Вылетишь из органов, не получишь заслуженной пенсии. Но полицейский – человек подневольный. Как ни старайся держаться в тени и соблюдать противоречивые инструкции, можешь попасть под раздачу.

И надо же было такому случиться, чтобы именно накануне ночного дежурства сержанта Жукова начальник управления майор Бобров доставил вместе с каким-то крупным бугром из ФСО участкового старлея Прохорова! Никаких документов, только устный приказ: «Содержать под стражей до особого распоряжения». Вообще-то полиция напрямую ФСО не подчиняется, и если следовать букве закона, то начальник райотдела мог послать Иноземцева ко всем чертям или хотя бы потребовать соблюдения формальностей. Но в сегодняшней России далеко не все решает закон. Важно то, сколько ты «весишь» в этом государстве. И потому майор Бобров взял под козырек. Впрочем, для порядка поинтересовался: «А что, собственно, вменяется Прохорову?» Но ответа так и не дождался и, встретившись с колючим взглядом Иноземцева, решил больше не задавать вопросов. Правда, начальнику райотдела нельзя было отказать в человечности. Он не стал помещать одного из лучших участковых в обезьянник, не стал запирать в подвале. Старлею Прохорову отвели кабинет, в котором раньше располагалась касса райотдела. Вот уже пару лет, как денежное довольствие и премиальные перечислялись сотрудникам на электронные карточки. А небольшая комната на первом этаже, с умывальником, с зарешеченным окном и с обитой жестью дверью, в которой было прорезано окошечко, сохранилась.

Сержант Жуков взглянул на часы, висевшие за стеклянной перегородкой в холле, и ему показалось, что секундная стрелка дергается, переходя от одной черточки к другой, слишком медленно. Время ночью, если бодрствуешь в одиночестве, всегда растягивается.

– Эх, казалось, уже полночи прошло, а всего только два часа, – вздохнул дежурный по райотделу. – Дождь, наверное, сегодня будет, а может, и град. Все яблоки с деревьев в саду собьет, разве что за сараем целенькие останутся…

Пик, когда мог прозвучать срочный вызов или сообщение о преступлении, уже минул, и оставшаяся часть дежурства представлялась Жукову полной спокойствия. Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, ослабил ремень и потянулся к портфелю – вытащил завернутую в газету «ссобойку»: пять бутербродов с копченой колбасой, пару огурцов со своих грядок, огромный помидор и несколько пучков зеленого лука. Все это он аккуратно развернул прямо на пульте и только собрался не спеша перекусить, как тут в душе пожилого сержанта возникли угрызения совести.