Читать книгу "Держи меня крепче - Татьяна Полякова"

Весь день я потратила на разговоры с людьми, знавшимиЛюдмилу. Соседи, сотрудники ее языкового клуба, который, кстати, закрылся. Кгинекологу, знакомой Ритки, я тоже заглянула. И весь день ждала гневного звонкаКорзухина или его появления. Однако звонка не последовало, и он сам непоявился. К вечеру я почувствовала, что зашла в тупик со своим расследованием.Все, кто знал Людмилу, в один голос твердили, что она была искренним, добрым,отзывчивым человеком. Это никак не стыковалось с образом, возникшим после разговорас Инной. Либо падчерица попросту пудрила мне мозги, либо Людмила былагениальной притворщицей. Она помогала двум детским домам, причем из собственныхсредств, а не из средств мужа. Ездила в Москву с ребенком, родителей которогоедва знала, смогла договориться об операции и сама же ее оплатила. Организовалабесплатную библиотеку для учеников, а также оплачивала многочисленные поездки,в общем, вовсю занималась благотворительностью. Дочь любила безмерно, гордиласьее успехами в школе. Стоило мне туманно намекнуть на возможного сердечногодруга и ее страсти к спиртному, как на лицах собеседников появлялосьнедоумение, а потом меня взволнованно убеждали, что ничего подобного просто немогло быть. «Она так любила мужа, так дорожила своей семьей… Спиртное? Да вышутите. Она могла выпить бокал вина, да и то в праздник». И что мне с этимделать? Предположим, падчерица мачеху оклеветала. Любви между ними нет, так чтотакое вполне возможно. С врагами не церемонятся, оттого Инна не жалела красок.Но коньяк Людмила в тот вечер все-таки выпила. И это говорит в пользу Инниногорассказа. Занозой во мне сидела мысль о беременности Инны. Окажись Корзухинлюбовником собственной падчерицы, Деда бы это, скорее всего, порадовало. Яневольно поморщилась.

Только один человек, с которым я до сих пор не говорила,знал о Людмиле больше других. Стало ясно, что придется встретиться с Викой. Тутсовесть моя опять взбунтовалась: девочка только что потеряла мать, а я полезу свопросами. Однако составить представление об их отношениях с матерью все-такинеобходимо. Выяснив, когда у Вики заканчиваются занятия, я подъехала к школе.Если бы я не видела ее на фотографии, наверное, все равно узнала бы Вику сразу.Она вышла из школы в голубом пуховичке, джинсах и вязаной шапке с помпоном, из-подкоторой торчали две косички. Детвора шумно прощалась, а эта девчушка шла,опустив голову, вроде бы никого вокруг не замечая. Тоненькая, довольно высокаядля своего возраста. В ней была какая-то особая трогательность, как у котенкаили бездомного щенка, который бегает в толпе людей, смешной и еще не знающий,что никому не нужен. Я вышла из машины, окликнула ее и удивилась внезапнойхрипоте своего голоса. Сентиментальностью я не страдала, но сейчас мне оченьхотелось прижать Вику к себе и сказать: «У тебя все будет хорошо». Девочкаповернулась и с удивлением посмотрела на меня.

– Привет, – сказала я. – Меня зовут Ольга.

– Здравствуйте. – Голос у нее оказался звонким,точно колокольчик. Нежное личико ребенка с пухлыми губами, чуть вздернутымносом и огромными, вполлица глазами невероятного, почти фиолетового цвета. Нетсомнений, через пару лет она станет красавицей, и парням придется туго. –А вы кто? – приглядываясь ко мне, спросила она. И в ее взгляде не было ниробости, ни подозрительности, просто детское любопытство.

– Я знакомая твоих родителей. Проезжала мимо,захотелось узнать, как твои дела.

– Хорошо, – пожала она плечами.

– Не возражаешь, если я провожу тебя немного?

– Идемте.

– Папа сейчас на работе? – прикидывая, с чеголучше начать разговор, спросила я.

– Да. Он обещал пораньше приехать.

– У тебя замечательный папа.

Она улыбнулась.

– Он лучше всех. – Девочка внимательно посмотрелана меня и продолжила: – Я ведь знаю, какими бывают другие отцы. Мой папа –самый лучший. Он никогда меня не ругает. Даже если я веду себя не очень хорошо.

– Я думаю, если мама иногда сердилась, это не значит,что она любила тебя меньше, чем папа.

– Да, она мне добра желала. Вы ведь знаете, что моя мамаумерла?

– Да. Сочувствую тебе.

– В школе болтают, что она утопилась. Вот придурки. Выведь так не думаете? Не думаете, что она…

– Нет, конечно. Не стоит слушать, что они болтают.

– Я и не слушаю. Учительница сказала, что я теперьсирота и меня надо жалеть. Я не хочу, чтобы меня жалели. Никакая я не сирота, уменя есть папа, он меня любит, и я его очень люблю. Он ведь не женится? Одинмальчик из нашего класса сказал, что папа женится и у меня будет мачеха. Амачехи все злые.

– У тебя ведь есть старшая сестра, и твоя мама была еймачехой, но мама прекрасный человек и…

– Он может жениться? Он мне обещал, что никогда неженится. А Инну я не люблю. Она злая.

– Злая?

– Конечно, просто притворяется, что любит меня. С какойстати ей меня любить? Мы с ней даже никогда не виделись раньше.

– Наверное, у нее просто не было возможности частоприезжать.

– Мама меня тоже не любила, – с грустной усмешкойзаявила девчушка.

– С чего ты взяла? – опешила я.

– Вы ничего не знаете. Она меня не любила. И мне совсемне жалко, что она умерла.

Признаться, такого я не ожидала и теперь глупо таращилась наее юное личико. Вика опустила глаза и быстро пошла к своему дому. Я догнала ее.

– Подожди. Объясни, пожалуйста, почему ты так говоришьо маме?

Девочка попятилась от меня, точно впервые увидела, ибросилась бежать к дому.

– Вот черт, – растерянно буркнула я, досадливопоморщилась, но преследовать Вику не решилась.

На следующий день мне позвонил Корзухин. Голос его дрожал отгнева.

– Оставьте в покое моих детей! – рявкнулон. – Иначе я обращусь в прокуратуру, впрочем, подозреваю, что и прокурорвам не указ. Вы считаете, что можете безнаказанно…

– Владимир Сергеевич, обратитесь в прокуратуру, еслисчитаете нужным, но, честное слово, я не понимаю, что вас так возмутило.

– Вы еще спрашиваете? Вчера вы подкараулили мою дочьвозле школы, после разговора с вами ребенок был в таком состоянии, что сегоднямне пришлось опять обратиться к специалистам. Сейчас она в клинике.

Признаться, это вызвало у меня недоумение. Вчера Викапоказалась мне абсолютно спокойной. А учитывая недавнюю гибель матери, дажеслишком спокойной. Я уж молчу о ее странном заявлении. Повесив трубку, янекоторое время разглядывала телефон. Тут позвонил Дед.