Читать книгу "Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» - Евгений Владимирович Акельев"

и переводит руское платье, что де он не царь»[467].

Из этих и некоторых других дел Преображенского приказа 1700–1701 гг.[468] следует, что указ о венгерском платье 1700 г., вызвавший серьезную обеспокоенность населения, активно обсуждался во многих городах России. Однако в этих делах мы не находим никаких сведений об указе о брадобритии, как не находим мы их и в некоторых других источниках. Так, среди документов личной канцелярии Петра I сохранилось письмо знаменитого «прибыльщика» А. А. Курбатова, датированное 20 марта 1700 г., в котором тот писал царю: «В состоятельных твоих государевых имянных указех о кафтанах венгерских и о пременении ножей и о протчих народи во исполнении того якобы ослабевают, чают тому быть по-прежнему. И ежели в воли твоей, государевой, положи[т]ся, что тем указам быть впредь нерушимо состоятелным, благоволи, государь, чрез самодержавное твое повеление те состоявшияся указы подновить вторично, хотя, государь, под видом и страха, дабы и впредь имянных твоих государевых указов в скором исполнении не пренебрегали»[469]. Заметим, что в этом письме Курбатов также не упоминает об указе о брадобритии.

Мне кажется, что, если бы вместе с указом о венгерском платье уже был издан и указ о брадобритии, слух о нем, несомненно, быстро распространился бы по России, что непременно отразилось бы в материалах политических процессов и в других источниках. Однако об указе о брадобритии в 1700 г., как мы видим, не знали ни в Шальском погосте, ни в Смоленске, ни даже в Москве.

В 1871 г. Г. В. Есипов среди столбцов коллекции Оружейной палаты открыл документ, который, казалось бы, позволяет однозначно утверждать, что указ о брадобритии существовал уже осенью 1698 г. Речь идет о копии именного указа Петра I следующего содержания:

В нынешнем в 207‐м году октября в [оставлено место для даты] день великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец указал по имянному своему, великого государя, указу в Серебреной полате зделать ис красной меди пятнатцать тысяч девятьсот три чеха, а на них на одной стороне – бородяные признаки, а на другой стороне напечатаны слова: «двести седмой год». А, зделав те чехи, отослать в Преображенской приказ к ближнему столнику князю Федору Юрьевичю Ромодановскому с товарыщи. А что на дело тех чехов – на медь, и мастеровым людем на кормовую дачю, и на всякие припасы денег изойдет, и те денги взять ис Преображенского приказу[470].

Однако вопреки мнению многих исследователей ни в 1698 г., ни в ближайшие шесть лет указ о брадобритии так и не был объявлен. Это можно решительно утверждать благодаря сохранившемуся в архиве Оружейной палаты комплексу финансовых отчетов[471], которые в силу именного указа Петра[472] в 1701–1714 гг. ежемесячно присылались в Ближнюю канцелярию[473]. Доходная статья сбора «с бород» появляется в отчетах Приказа земских дел лишь в январе 1705 г.[474] в связи с реализацией известного указа о брадобритии от 16 января 1705 г. (см. п. 27 в этой книге). В 1701–1704 гг. деньги с бородачей не поступали ни в Приказ земских дел, ни в Преображенский приказ, ни в Разрядный приказ, ни в какой-либо другой центральный орган власти[475]. Эти бухгалтерские документы непротиворечиво свидетельствуют о том, что царь по неизвестным причинам отложил воплощение разработанного еще в 1698 г. указа почти на семь лет, вплоть до 1705 г.[476]

Но вместе с тем обнаруженный Есиповым и процитированный выше документ свидетельствует о том, что к октябрю 1698 г. первый указ о брадобритии уже продуман во всех деталях. В частности, было определено, что за его реализацию будет отвечать Преображенский приказ и лично Ф. Ю. Ромодановский. Уже решено, что право ношения бороды можно сохранить в случае уплаты специальной пошлины. Была разработана процедура оплаты этой пошлины в Преображенском приказе, сопровождавшаяся выдачей специальных знаков. Принято решение и относительно того, что указ будет опубликован повсеместно (на это указывает большое количество знаков, которые следовало изготовить[477]). Отметим, что проработка всех этих деталей требовала проведения некоторых консультаций и достижения определенных договоренностей. Надо полагать, царь и его доверенные лица занимались этим вопросом в те дни довольно активно, а в октябре 1698 г. уже приступили к печатанию бородовых знаков. Какое-то их количество даже было изготовлено: в собрании Государственного Эрмитажа сохранился единственный экземпляр бородового знака 1698/1699 г.[478] (см. ил. 19 в этой книге).

Итак, зафиксируем два положения:

1) в 1698–1704 гг. указ Петра I о запрещении брадобрития для всего мужского населения Московского царства или значительной его части еще не был опубликован;

2) Петр I разработал такой указ во всех деталях осенью 1698 г.

Но почему же тогда указ о брадобритии, разработанный еще осенью 1698 г., был обнародован лишь в 1705 г.? Что помешало Петру реализовать свой замысел? В поисках ответа на этот вопрос далее (см. п. 21–26) мы подробно рассмотрим несколько случаев, в которых в качестве акторов выступают несколько десятков «московитов» из различных социогеографических пространств. Выборка именно этих случаев продиктована стремлением выявить весь спектр разнообразных форм взаимодействия Петра I и его подданных в рамках реализации воли царя – видеть всех «московитов» безбородыми. Попытаемся понять: была ли у подданных возможность воздействовать на царя? И не могло ли промедление Петра I с объявлением указа об обязательном брадобритии, который, как мы видели, был во всех деталях разработан уже к октябрю 1698 г., явиться следствием активности его подданных?

21. «Как де у меня бороду выбреют, что мне делать?»

В один январский день 1700 г. на подворье Троице-Сергиева монастыря, располагавшемся на территории Московского Кремля, тихо беседовали боярин князь Иван Иванович Хованский и известный московский книгописец Григорий Васильев сын Талицкий. Они обсуждали «страшные события» последних дней: введение нового летоисчисления от Рождества Христова, «нечестивое» празднование Нового года 1 января, обнародование указа о ношении западноевропейского (венгерского) костюма. Между прочим боярин обсудил с Талицким очень волновавший его вопрос: «Бороды де бреют, как де у меня бороду выбреют, что мне делать?»[479]

Этот вопрос князя Хованского наверняка мучил многих людей его окружения. После встречи в Преображенском 26 августа 1698 г. насильственное брадобритие при дворе Петра I стало постоянным занятием. Тот же И.-Г. Корб, описывая в своем дипломатическом дневнике торжества по случаю празднования новолетия 1 сентября 1698 г., отметил:

Однако и такая торжественность дня не помешала явиться несносному брадобрею.