Читать книгу "Искусники - Пэт Кэдиган"

И еще 1000 названий, заходи и ИЩИ СЕБЯ!!!

Плюс полный каталог рок-видео!

(Можно взять с собой).

* * *

Она прочитала объявление до конца, а потом вернулась к озадачившей ее первой строчке. Ты – звезда? Она уже слишком закосела или наоборот, недостаточно?

Ты – звезданутый.

Джина кивнула. Точно. Может, в этом заключен тайный код жизни. Ты – звезданутый. Любовь убивает. Третий и лучший из всех римейк.

Плюс полный каталог рок-видео. Сюда попадают умирать все старые рок-видео, ее собственные, Марка и всех прочих, в салоны «стань кем хочешь» или на канал инфолайна «стань кем хочешь» – для тех, кто мог себе позволить закачивать тонны информации.

Квилмар не совсем правильно выразился. Если что-то нельзя поиметь, и оно не танцует, съешь его, стань им или выкинь на помойку.

Женщина с вплетенными в волосы моточками старинной кинопленки и дугами светящегося серебристого майлара вместо бровей стояла в проеме с завесой из бусин и пыталась заманить к себе в салон похожего на кролика молодого человека во взятом напрокат бронежилете.

– Кто угодно может пообещать сделать тебя звездой, но только мы делаем это по-настоящему, что ты на это скажешь? Кем хочешь стать?

Ниточки майлара у нее на лице танцевали вверх-вниз, бусины занавески постукивали друг о друга, пофыркивал, шуршал и потрескивал поток движения на бульваре.

– Ну, давай, дорогуша, ведь это так просто. Кем хочешь стать? Бадди Холли? Или налетчиком на Буэнос-Айрес, прикончить кого-нибудь и остаться безнаказанным? – Она подтянула повыше рукава своего грязноватого кимоно и взяла его за обе руки. – Давай, парнишка, поделись. Я – голливудская тетушка, которая заварит тебе кофе или что там ты еще привык пить, выслушает все, чем ты захочешь поделиться. И никто нас не поторопит. Только скажи, кем хочешь стать.

Парень как-то воровато оглянулся, будто опасался, что его застукают.

– А виртукостюмы с полным покрытием у вас есть? Совсем полным?

– Дорогуша, откуда ты такой взялся? Конечно, есть, с самым что ни на есть полным, полнее не бывает. Ни одна складочка не будет позабыта, только скажи, кем хочешь стать.

Тот снова оглянулся и тут заметил стоявшую возле объявления Джину. Женщина чуть нахмурила брови, хотя с ее майларом изобразить это было не так легко.

– А эта что, с тобой? – спросила она.

– Н-нет, – довольно неуверенно отозвался «дорогуша». Джина чуть не рассмеялась. Да, она точно могла сказать, кем бы ему хотелось стать. Кем угодно, только чтобы был не из его Кулвер-Сити, Инглвуда или другой какой дыры, где он прозябает в трехкомнатной квартирке с подпиской на двухэкранный инфолайн и не знает, куда себя деть, пересмотрев все сериалы, фильмы в обычном и видеоформате. Ему обрыдли чужие вечеринки на экране с высоким разрешением, и он никак не может взять в толк, отчего не видит этой жизни вокруг себя на улице, или почему все никак не удается обрести виртукостюм с полным покрытием.

Когда хозяйка заведения втянула его таки за свою занавеску, на лице парня боролись два выражения: вызов обстоятельствам и смущение. Бусины закачались, шумно постукивая друг о друга, затем из-за них снова высунулась голова хозяйки.

– А ты, побродяжка, иди гуляй по другой стороне улицы.

Джина показала ей рога и пошла дальше, теперь уже открыто смеясь.

– Чего смешного, побродяжка?

Это ее спросила уже настоящая побродяжка, девица с зелеными волосами, обернутая красным мешком для мусора, на котором несколько раз крупными буквами повторялась надпись «Токсичные отбросы», та же надпись красовалась в виде татуировки у девицы на лбу.

– Радуюсь, что умею танцевать, – сказала Джина.

* * *

В «Лесной лужайке» танцевали все, вне зависимости от того, умели они это делать или нет. Музыка гремела так громко, что копы, должно быть, уснули летаргическим сном, раз не реагировали на то, что здесь творилось. Типичный набег, но Марка не было и тут. Прижав ее к гробнице Либераче[16], какой-то шибздик по имени Декстер с ноутбуком пытался уверить ее, что стоит целого оркестра, а сбоку знакомый тип с камерой старательно делал вид, что не пытается ее снять.

Впрочем, сегодня он был вполне ничего. Подумав так, она услышала в голове собственный сексуальный смешок, – да какого черта, в конце концов, она тоже могла сделать вид, что представления не имеет, что ему от нее нужно, на какое-то время. И все же это было бы только очередное временное пристанище, не более того. Как чужая квартира, где есть все, чего ни пожелаешь, и ничего своего.

– Что новенького? – спросил он, подрулив ближе.

– То есть, о чем шумят?

– Можно и так. Как пожелаешь, – вполне искренне согласился тот.

Она глянула на шибздика, который ожидал решения своей участи.

– Пошел-ка ты, – сказала Джина ему, после чего он гордо удалился, не желая показывать, что ущемлен.

– Вот, значит, как ты попадаешь на ночные заседания суда: специально забираешься в такие местечки, откуда копы наверняка подбросят? – спросила она.

Он улыбнулся, глянув вниз на склон, где разворачивалось основное веселье. Торговля на лотке «солений» шла вовсю; музыканты уже свернули свои синтезаторы и укатили, звуки теперь рвались только из динамиков, но собравшаяся компания отплясывала столь же лихо и под фанеру. Среди группы самых буйных, стремящихся оторваться по полной, пока не подоспели копы, усердно потел давешний то ли Кларенс, то ли Клоп.

– У меня есть кое-что интересное для тебя, – через некоторое время сообщил тип с камерой.

– Ага, если расскажу тебе то, что мне известно, – сказала Джина. – Не суетись, я все равно ни фига не знаю.

Он смерил ее долгим оценивающим взглядом и пожал плечами.

– А если бы знала – сказала бы?

– Я что тебе – «Новости дня» или «На волне поп-культа»?

– Скорее «Дорогая миссис Не Вешай Нос».

Она ухмыльнулась:

– Трах-тибидох.

– Я бы не возражал.

Марк ей как-то сказал: «Стоит им произнести эти слова – считай, они твои. Можешь крутить ими как хочешь». Как он ею; вот только она Марку никогда таких слов не говорила, ни разу.

Помолчали, потом он пожал плечами.

– Взгляни. – Он выставил режим просмотра и передал камеру Джине. Глядя в окуляр, она увидела Марка, сидевшего на пляже: руки упираются сзади в песок, мечтательный взгляд устремлен в небо. – Я снял это утром. Если судить по его состоянию, он, скорее всего, по-прежнему там, с места не сдвинулся.

Джина вернула камеру.