Читать книгу "Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака - Адам Гидвиц"

– Дворец, – ответил Жуанвиль.

– Добро пожаловать в мой дом, – сказал король, – ну, в один из моих домов!

Повозка, грохоча, проехала караульную у ворот.

– Мы едем… внутрь? – спросила Жанна.

– Ты говоришь это так, словно я взял вас в плен, – сказал король со смехом. – Я надеялся, мои маленькие чудотворцы, что вы останетесь со мной на какое-то время. Я сочту это за честь.

При этих словах даже Микеланджело подавился слюной. Они все были слишком ошеломлены, чтобы ответить.

Когда повозка проехала мимо караульной, королевские гвардейцы в синих мундирах отступили в сторону и упали было на колени пред королем – пока не увидели, с кем приехал король. Один из стражников застыл, так и не опустив колено на мостовую, и уставился на них. Другой уронил копье, и ему пришлось нагнуться за ним, зазвеневшим на камнях.

Король и Жуанвиль обменялись улыбками.

Затем повозка въехала на огромную, поросшую травой дворцовую площадь. И, пока колеса катились все тише, из ближайших дверей выбежали люди – с дюжину – и окружили повозку.

Все они были в алых плащах с голубой оторочкой и огромных капюшонах, скрывающих голову и плечи. При виде детей в повозке глаза их расширились, прежде чем вновь принять бесстрастное выражение.

– Это мои пажи, – объяснял Луи, пока люди в плащах взяли его под руки и мягко опустили на траву, – они – сыновья лучших семейств во всей Франции и преданы мне более, чем кто-либо в королевстве.

– За исключением д'Авиньона, – сказал Жуанвиль, – вот кто настоящая заноза в заднице.

Д'Авиньон улыбнулся, но ничего не ответил.

Пажи помогли детям по очереди спуститься на мягкую, мокрую от дождя траву. Микеланджело сошел последним и отказался от помощи слуги.

– Я раздавлю тебя, – сказал он просто, по очереди перекидывая ноги через борт повозки и придерживая брюхо руками.

Жанна склонилась над Гвенфорт, удерживая ее от попыток побегать по королевскому двору или пустить лужицу прямо перед его величеством. Это было бы смертельным оскорблением.

– Эрик, – сказал король самому молодому пажу, – это мои почетные гости. Подыщи им комнату и выдай новые одежды.

Эрик поглядел на Вильяма и Микеланджело, и глаза его расширились.

– Уж постарайся, – сказал король смеясь. А детям сказал: – Увидимся за обедом. Вы можете познакомиться с моей матерью. Она будет просто в восторге от знакомства с вами.

И с этими словами король двинулся к огромному каменному строению. Один из пажей бросился вперед, отворил дверь и прижал ее спиной, словно дверь могла напасть на проходившего мимо короля. Товарищи короля последовали на ним, а уж следом – пажи. Когда процессия скрылась в дверях, Эрик повернулся к Жанне.

– Можешь выпустить ее помочиться, – сказал он.

Так что Жанна отпустила Гвенфорт. Та весело отряхнулась, потрусила в самую середку зеленой лужайки и помочилась прямо в королевскую траву.

Потолки во дворце были низкими, стены тесными – и все сложено из камня. На стенах висели гобелены, они помогали удерживать тепло, но заодно пропитали воздух запахом сырого шелка. И, пока Эрик проводил детей путаными переходами и комнатами, у них на коже выступили мурашки, а волосы встали дыбом. Их чувства обострились вдвое, подмечая каждую подробность. Они во дворце короля Франции. В самом настоящем дворце! И зачем? Чтобы совершить преступление! Якобу казалось, он вот-вот упадет в обморок.

Они подошли к деревянной двери. Эрик поднял железный засов и толкнул дверь.

– Заходите, – сказал он.

Дети вошли в комнату, величиной с весь Жаннин дом. В середке стояла огромная кровать с ярко крашенными покрывалами. Под потолком висел огромный, круглый, точно колесо, светильник, а с него на крюках ниспадал шелковый полог, окружая роскошную постель. В углу друг на друге стояли пять топчанов; каждый с тонким матрасом и некрашеными покрывалами.

– Здесь вам хватит места, – сказал Эрик. Он был совсем юным, с честными ярко-голубыми глазами и таким же безупречным выговором, как и у самого короля. Его отец, должно быть, занимал важный пост – епископ или землевладелец. Без сомнения, этот юный паж когда-нибудь примет под свое командование армию или будет управлять огромным поместьем; поскольку пажами короля делались только самые способные молодые люди.

– Я вмиг их расставлю. А пока устраивайтесь. Я принесу сухую одежду. И дрова.

И верно, в стену был вмурован камин, огромный, но холодный, закопченный. Паж поклонился и вышел.

Дети озирались по сторонам. Якоб вдруг рассмеялся – напряженным, нервным смехом. Вильям тоже усмехнулся и вытер ладонью капли дождя со лба, на котором тут же выступили капли пота.

– Мы во дворце… – прошептал Якоб.

– Не могу поверить! – дивился Микеланджело.

– Я в жизни своей и не думала… – сказала Жанна, – мы теперь друзья короля?

Она тоже нервно рассмеялась. Вильям сказал:

– Ну да, разумеется. Здоровенный монах, сарацин-послушник, еврей и крестьянская девочка. Разве не все королевские друзья такие?

Теперь они все смеялись. Но смеялись, как смеются путники, пересекающие бурную реку по хлипкому веревочному мостку и обнаружившие, что прогнившие доски у них под ногами, по крайней мере при этом шаге, выдержали.

– А собака! – прибавила Жанна. – Не забудьте еще и Гвенфорт!

Все начали оглядываться. Гвенфорт устроилась у камина.

Эрик разжег огонь, и комната сделалась уютной и теплой. Он также наткнулся на собачью какашку и как-то сумел элегантно избавиться от нее. Он и впрямь обещал со временем стать одаренным распорядителем.

– Мы должны обсудить, как нам поступать дальше, – сказал Микеланджело.

Он уселся на огромную постель, а дети расселись вокруг него на топчанах, которые Эрик расставил по полу. Микеланджело все еще был облачен в свою рясу бенедиктинца, поскольку Эрик не смог ему подобрать ничего подходящего. Эрик также предложил Жанне платье, которое пришлось бы к лицу дочери важной дамы, но Жанна сказала, что в нем она будет себя чувствовать неловко. К тому же Эрик представления не имел, как помочь ей облачиться, и облегченно вздохнул, когда узнал, что можно и не пытаться. Так что дети, даже Вильям, натянули красные шелковые чулки и голубые длинные рубахи, точь-в-точь королевские сквайры. Стоило Эрику уйти, как они вновь начали хохотать при одном только взгляде друг на друга.

– Нам просто невероятно повезло, – продолжал Микеланджело, – я и надеяться не смел.

Он дернул себя за рыжие бакенбарды и пробежался рукой по редеющим волосам, отчего они встали торчком над головой, словно языки пламени. – Но мы подошли к цели нашего предприятия. Сегодня за обедом нас представят Бланш Кастильской, матери короля.