Читать книгу "Мир без границ - Татьяна Минасян"

В тот же самый миг воин-победитель, медленно поворачивавшийся в сторону Динары, наконец, посмотрел именно в то место, где она находилась мгновение назад, и, увидев какое-то движение в высокой траве, двинулся туда быстрым шагом. Ему хотелось скорее покончить с самым тяжелым на войне делом.

Но Аркадий уже не смотрел на него – его взгляд устремился на экран, показывавший зал переброски. Воин, вытащенный Динарой из XII века, лежал в центре платформы, и к нему как раз подбежали с разных сторон два врача. Динара же, пошатываясь, спустилась с черного круга и, сделав еще шаг, почти упала на руки бросившегося ей навстречу Марата. Лицо ее по-прежнему казалось сероватым от сильнейшей бледности, и бесстрастное выражение на нем внезапно сменилось некрасивой гримасой, а из глаз у девушки полились слезы. А потом она уткнулась в плечо своего друга, и больше Светильников ее лица не видел.

– Лев, порядок? – обратился диспетчер к технику.

– Полный, – отозвался тот.

– Отлично, – Аркадий уменьшил движущуюся картину на своем главном мониторе, вывел на него второе окно с записью того же самого периода после боя и, отодвинувшись подальше от стола, принялся внимательно смотреть на оба изображения, пытаясь подметить в них малейшую разницу. Однако оба действия – записанное до вмешательства в историю и происходящее после него – развивались абсолютно синхронно. Воины-победители прошли по полю битвы, предлагая раненым встать и убивая тех, кто почти никак не отреагировал на их слова. Светильников приготовился заглянуть в чуть более близкое будущее выживших в той битве людей, тоже сравнивая его с записью, но внезапно в его передатчике послышался голос директора ХС:

– Арк, доложите обстановку!

– Пока расхождений нет, – сообщил диспетчер, – продолжаю проверять.

– Если все в порядке, дальше можно не смотреть, – возразил его начальник. – Значит, изменения уже точно не произойдут. Спасибо за отлично сделанную работу!

– Может, все-таки проглядеть немного дальше? – удивленно предложил Аркадий и едва не добавил про себя: «В мое время это было обязательным правилом».

– Нет, Арк, не нужно, – заверил его директор. – Уже установлено опытным путем: если наше вмешательство на что-то влияет, мелкие изменения начинаются сразу – и тогда мы их быстро устраняем. А если в ближайшие час-два отклонений не возникло, значит, их уже точно не случится.

– Ясно, – кивнул Светильников, все еще с сомнением поглядывая на большой монитор. Впрочем, если главный специалист по перемещениям во времени, под началом которого каждый день совершалось по несколько «нырков» в прошлое, говорит, что дело с изменениями обстоит именно так, его словам точно можно доверять. Аркадий закрыл оба окна на большом мониторе и сосредоточился на экране, показывавшем зал переброски. Там все постепенно успокаивалось – медики и их помощники унесли последнего спасенного из прошлого мужчину, двое стажеров принялись наводить порядок, запустив на платформу полукруглый автомат-уборщик, смывающий с нее кровь и втягивающий в себя весь мусор до последней пылинки, а Марат и Динара присели на банкетку в одном из углов и тихо о чем-то разговаривали, держась за руки. Девушка изредка смахивала выступающие на глазах слезы, но одновременно и улыбалась, а ее друг, как показалось диспетчеру, говорил ей что-то успокаивающее. Вмешиваться в их беседу явно не стоило, и Аркадий решил пока не выходить из диспетчерской. «А ты думал, что современные люди – холодные и бесчувственные! – упрекнул он себя, глядя, как плачет от переполнявших ее эмоций Динара и как заботливо пытается привести ее в чувство Марат. – Нет, они, в отличие от нас, просто умеют отодвигать все чувства в сторону во время работы. Интересно, смогу ли я когда-нибудь тоже так научиться? Надо с Анатолием, что ли, поговорить…»

Светильников сверился с планом других мероприятий на тот день, убедился, что следующий «нырок» состоится только в семь вечера и что там ему отводится роль помощника в зале переброски, и осторожно выглянул из диспетчерской. Его подчиненные, уже немного успокоившиеся, продолжали сидеть на банкетке, и он, подойдя к ним, коротко поздравил их с отлично проделанной работой, после чего отправился в свой кабинет. Обычно в такие свободные моменты Аркадий наблюдал за разными событиями прошлого, изучая их, но теперь, после того как он только что лично руководил крупной операцией, диспетчеру стало ясно, что сосредоточиться на просмотре других эпох он не сможет. Светильникова переполняли те же эмоции, что и его юных помощников, – и его, в отличие от них, никто не успокаивал. Плакать у кого-нибудь на плече он бы не стал – несолидно, хотя, как он уже знал, в XXV веке мужские слезы воспринимались абсолютно нормально. Да и не было у Аркадия никого, кому он мог бы уткнуться в плечо. Единственный – а точнее, единственная, – с кем он мог бы позволить себе проявить слабость, умерла двести с лишним лет назад. Или, как предпочитал он думать про себя, продолжала жить в XXIII веке, считая умершим его.

Мысль, которую Светильников отгонял от себя с того самого дня, как узнал, что наблюдать за прошлым стало гораздо проще и что это может и даже должен делать любой сотрудник ХС при каждом удобном случае, в очередной раз вернулась, и мужчина понял, что теперь он уже не сможет от нее избавиться. Ему нужно было сделать то, чего ему с каждым днем хотелось все сильнее. Нужно именно теперь, когда он вернулся на свою любимую работу, пусть и на другую специальность, и провел свое первое самостоятельное дело. Причем провел более чем успешно. Сегодня он имел право вознаградить себя.

Аркадий включил свой компьютер, и его руки забегали по клавиатуре. Настройка параметров не заняла много времени, и вскоре монитор перед ним снова засветился, показывая так хорошо знакомые улицы и дома Санкт-Петербурга XXIII века. Машины со сверкающими солнечными батареями на крышах, парящие над дорогой видеокамеры с пропеллерами, редкие рекламные вывески, оставленные как память о XX и XXI веках… Люди, спешащие по тротуару пешком и переходившие дорогу по светофорам, одетые в простую, не меняющую цвет одежду… Стены домов без узоров – серые, желтые, однотонные… Как же он, оказывается, скучал по всему этому!

Блаженно улыбаясь, Аркадий любовался своей родной эпохой, «продвигаясь» по улицам, сворачивая то в один, то в другой переулок, вглядываясь в лица своих современников. Он начал просмотр с центра города, с Невского проспекта, и теперь двигался к северной окраине, то ускоряясь и глядя на город сверху, словно пролетая над ним, то уменьшая скорость и «проходя» по улицам в том же темпе, в каком по ним шли люди. Стараясь не думать, куда именно он направляется, мужчина в то же время прекрасно знал, что выбирает такой маршрут не случайно. Да и момент времени он выбрал тоже не просто так.

Дом, где жил Любим Маевский, за пять лет, прошедших со «смерти» Аркадия, ничуть не изменился – те же обшарпанные стены, та же детская площадка перед ним… Некоторое время Светильников рассматривал дом и двор, людей, входящих в подъезд его друга и выходящих из него, а потом сдвинул время просмотра вперед, выбрав тот момент, когда Любим обычно возвращался с работы. Ему пришлось подождать еще почти полчаса, и он уже начал подозревать, что Маевский куда-нибудь переехал, но внезапно во двор свернула идущая в обнимку пара, и Аркадий, еще не разглядев лиц этих двух людей, сразу понял: перед ним именно те, кого он мечтал увидеть.