Читать книгу "Не ум.ru - Андрей Виноградов"

«Или сначала лучше в Грецию?»

«Добрый план. Отогреться, а уже потом назад, домой, сердце выстуживать».

«Змий».

72

Греция, мусака, метакса, узо… Мечта. Тем дороже, что чуть было, не рухнула в одночасье, как большинство предыдущих.

Когда инспектор из налоговой отрекомендовался и удостоверение мне в глаза наставил. Тот, что по заявлению соседей снизу приходил.

Я весь обмер. Подумал, что двинет сейчас прямиком к секретеру, обличительно поглядывая в мою сторону, и как откроет… А там, на самом видном месте – вот же обормот беспечный! – в конверте с моим адресом, другого под рукой не нашлось, неприкосновенные шестьсот четырнадцать долларов. Тик в тик на Грецию. А налог заплачен только со ста четырнадцати.

Однако пронесло. Задолго до секретера налоговик узрел клетку, Хомячуру, и стало ему больше не до службы.

Конверт надо бы по-любому сменить на чистый, без каракулей про баксы на мечту. Так безопаснее будет. Иногда судьба все же улыбается мне, но как-то апатично, я бы даже сказал вымученно. Поэтому и везёт как-то воровато, что ли, вопреки генеральной линии.

За окном раздаётся длинный резкий звонок «Дзи-и-и-и-нь!» и затем еще два коротких. Стрелки будильника недоуменно разведены – девять пятнадцать.

– Это не я, хозяин…

– В курсе, – успокаиваю его кивком.

Кто-то, особенно торопливый, метнулся через рельсы перед трамваем. Надо же так подгадать, чтобы перебежать дорогу именно перед одним-единственным экипажем, курсирующим взад-вперед по району.

73

Номер трамвая плохо читается, но так и задумано, это такая шифровка. Если еще кому-нибудь кроме меня повезёт и шифр поддастся, то пытливый ум будет вознаграждён простой, но содержательной истиной:

«Другого трамвая на этом маршруте уже никогда не будет. Так что залазь, плати и не ной, что холодно. Или проваливай к чертям собачьим, болван!»

«Болвана», признаюсь, к расшифровке добавил я сам, для большей литературности. Вот такой лаконичный шифр, всего две цифры и… – целая философия!

Чехословацкого производства трамвайчик. Старенький-престаренький. Я давным-давно катался на таком по зимней Праге. Но в том трамвае, в отличие от его московских собратьев, пластмассовые сиденья почему-то отапливались. Они щедро обогревали моё тело снизу аж до поясницы, хотя вокруг, казалось бы, тот же социализм, что и нам прописали.

– Жоп меньше, – лапидарно прояснил отличия руководитель группы.

Вот бы мне в тот момент и сообразить, дураку, что все беды от численности. Что при таком раскладе мы вдоль и поперёк обречены. И остаться. Прилепиться к меньшему скоплению жоп, найти нишку, разместить в ней свою пятую точку в неге и уюте. Ходил бы сейчас гоголем в жертвах большевистского режима. Ну, таких… – не самых решительных, не очень опасных, тайных даже, о которых режим не был в курсе… Раз так недалеко забежал. Помню, размывал позже сожаления тем, что по жопам не только тепло раздают, но и всякие разные государством выдуманные «приключения», а значит, моя доля по сравнению с такой же на родине вырастет непомерно.

Нынче в диссиденты тоже тропа не закрыта. Была у меня одна лихая мыслишка, но посидел вечерок с калькулятором, и вышло, что до признания вероятных заслуг вряд ли дотяну. Помру. При таком раскладе какой смысл затеваться? К тому же режим, я так мыслю, выбирает свои жертвы сам. На свой вкус и сообразно конкретным обстоятельствам. Инициатива не в почете, вообще не приветствуется. Уж в таких организациях руководство страны закалялось! А меня кто заметит? Я вне обстоятельств. Единственное мое обстоятельство – жив пока. И при этом уже как бы прошлое. Часть прошлого. Пока еще великого прошлого. Вскоре окончательно перепишут все то, что было старыми буквами, в новые книги, и станет оно – как бы и не было. Да и что такое, если подойти беспристрастно, история? По большей части описание жульничеств, возросших до масштабов афер такого уровня, где обычный словарь отступает и все начинается со слов «великое», «великий»… Потому что в России непредсказуемо даже прошлое! Оно очень похоже на пластилиновый мультфильм. «Дзи-и-и-и-инь!» как трамвай за окном… и все поменялось…

А по-серьёзному – у истории безусловно имеется своя канализация, где хранится дерьмо. Однажды оно непременно всплывёт.

«Лучше зимой, вони меньше».

«Для исторического дерьма любое время года – сезон».

И вообще, старый, жизнью обученный, задроченный ею диссидент – он как сом в омуте. Все знают, что он где-то там обитает. По всему положено – должен. Раз коряги есть. Какой омут без коряг? Но никто никогда его не видел. Правда, время от времени еда у рыбаков с берега пропадает. А по поверьям должны были бы дети, у родителей.

Последнее, надеюсь, на эту тему: ругательные лозунги в адрес власти лучше всего писать лазером на бортах космических кораблей. Вроде как высказался над всем человечеством и по роже не получил.

74

Наш здешний трудяга-трамвай за день перевозит, наверное, куда меньше людей, чем, участвует в его подготовке к выходу на линию. Если бы я выбирал, на чем доезжать до работы, то его бы и выбрал. Из сочувствия и солидарности незаметных трудяг. Но служба моя совсем в другой стороне. Если смотреть в корень, то не в ту сторону трамвай ходит. В автобусе же, правильно вышколенном по части выбора направлений, по утрам настоящий дурдом. Давка чудовищная. Болтовня, к слову, такая же. Недавно еду и слушаю нехотя, деться некуда, руки плотно прижаты к бокам, захочешь – нечем уши заткнуть:

– Помнишь, во вчерашней типа серии, она ему: может быть, Кровавую Мэри? А он ей: Машенька, ты же знаешь, критические дни – это типа не моё. Не, ну ты поняла? Во, блин, круто. А мой папаша чуть пепельницей в телик не запулил. Летал по квартире, как джин взбесившийся. Я ему: не для вашего поколения кино снимали. Для них парады, блин! Потом удивляется, что давление. Старый, старый, а про Кровавую Мэри и критические дни чётко въехал. Чудной. А за телик теперь мне плати, у него пенсия с пенис на морозе. Как тебе? Да ладно, ну не сама придумала. Подумаешь… А мой бывший и критическими не брезговал…

Я чудом не зажевал стёганую синтетическую спину, в которую упирался носом. Так затошнило. Нельзя впечатлительным похмельным жёсткие образы в уши засовывать. Такая могла коллизия образоваться… Не дай бог! Пусть и скудным был завтрак.

При моем немалом росте страшно было подумать, что за гигантское тело размещалось передо мной. Надо сказать, что синтетике, обтягивавшей безразмерную спину впереди меня, дай я чувствам и рвотным позывам волю, трудно было бы навредить. Она сама по себе воняла хуже некуда. Живой искусственный скунс, а не мёртвая ткань. Китайская, наверное. Из чудом сохранившихся. Нынче даже плохонький ширпотреб из тех краёв пахнет вполне пристойно. Не благородно, до этого еще не дошло, но о былом обонятельном беспределе и близко не напоминает. Ладно, решил для себя, китайская – это плюс: если все-таки меня укачает от вечерней невоздержанности и пересказанного попутчицей юмора на ТВ, буду в своё оправдание давить на патриотизм. «Большой» патриотизм, который за всю страну.