Читать книгу "Искушение Тьюринга - Давид Лагеркранц"

– Да, – ответил Корелл.

– Что с вами случилось, не могу понять, – уже мягче продолжал Росс. – Должно быть, здесь какая-то ошибка… недоразумение.

– Что вы имеете в виду?

– Не перебивайте! Держите рот на замке. Будем считать, что у вас был трудный день… И потом, у вас появилась возможность загладить вину. Да, как бы странно это ни звучало, но у вас есть защитник в верхах… Я имею в виду Хамерсли. Ему понравился ваш рапорт… Только не хорохорьтесь! Оставьте эти свои великосветские штучки… Есть дело. Вы немедленно отправляетесь на задание, по приказу суперинтенданта.

– А что случилось? – насторожился Корелл.

– Дело, говорю, и крайне деликатное.

***

«Деликатное» должно было означать «грязное», и этот случай не стал исключением.

Собственно, речь шла о деле двухлетней давности. Подозреваемый, некто Дэвид Роуэн, сорока пяти лет, был владельцем ателье по пошиву одежды в Манчестере, но до того занимался хореографией и танцами. Роуэн жил на Пайнвуд-роуд, в Дин-Роу, с женой, уроженкой Глазго, и двумя дочерьми, шести и восьми лет. Жена, иначе называемая в протоколах «бедной женщиной», имела привычку ездить на выходные в Шотландию с детьми.

В один из ее отъездов Роуэна навестил некий молодой человек, несколько женоподобной наружности.

– По мне, водись этот Роуэн хоть с чертом… – горячился Росс. – Но тут так уж вышло, что их заметили…

Это была соседка, миссис Джоан Даффи. В тот день она, как на грех, заблудилась в саду и в щель между гардинами роуэновского дома увидела такое… чего, по ее уверению, инспектор Росс не мог себе и представить.

Проблема состояла в том, что миссис Даффи работала поварихой в школе, а мистер Роуэн был «джентльмен, в полном смысле этого слова». Ни миссис Даффи, ни полиция не желали ему зла. И потом, жена, дети…

– И что, теперь мы снова за него возьмемся? – недовольно переспросил Корелл.

– Хамерсли считает, что самое время… Тем более что с Тьюрингом мы преуспели.

– Я не стал бы этого утверждать.

– Бросьте разводить демагогию! Я говорю об обвинительном приговоре, а не о самоубийстве. Если уж получилось с Тьюрингом, получится с кем угодно, разве не так? Вы знаете, что он сидел в Королевской Академии? Знаете, как же… И вам это очень импонирует… Так вот, Корелл, что я вам скажу. Мне наплевать, где кто сидит, если парень шляется по всей Европе в поисках задниц…

– Факт преступления – единственное, что имеет для нас значение. – Корелл кивнул.

– Так оно должно быть, – подхватил Росс. – Нельзя позволять орденам и титулам сбить себя с толку… Но о чем это мы?.. Я хочу больше знать об этом деле.

– Меня всего лишь интересует зачем… – робко начал Корелл.

– Оставьте это.

– Но здесь, должно быть, дело нечисто.

– Прекратите, – прошипел суперинтендант. – Вы задаете слишком много вопросов. Вы получили новое задание, Корелл. На вашем месте я немедленно приступил бы к его выполнению. Видит бог, сейчас это то, что вам нужно.

Но единственное, что было нужно Кореллу, – пересидеть как-нибудь в участке до вечера и не грузить больную голову разной ерундой. Отправляться на задание, да еще на такое, – последнее, что ему было нужно. У него еще оставалась гордость, в конце концов. Не с каждым полицейским профессора Кембриджа ведут задушевные беседы в пабах. Кореллу хотелось сказать, что ему жаль, что комиссар не имеет права разговаривать с ним в таком тоне. Но, каким бы идиотом ни был Росс, он принес Леонарду радостную весть: его доклад понравился «в верхах». Сам Хамерсли оценил литературный опыт Корелла. Что, если в этот самый момент суперинтендант говорит самому полицмейстеру: «А знаете, в Уилмслоу есть один молодой человек, очень одаренный… Он просто потрясающе пишет рапорты! Несомненный литературный талант, вы должны ознакомиться с его творчеством».

– Ну, так что?

Это был Росс.

– Я сделаю все, что смогу. – Корелл кивнул.

– Нам нужно признание – ни больше ни меньше. Материалы дела хранятся в архиве, у Глэдвина.

***

Собственно, материалов оказалось не так много. Плохо представляя себе, что ему делать дальше, Корелл решил брать быка за рога. Позвонил телефонистам и попросил соединить его с мистером Дэвидом Роуэном. В квартире Роуэна трубку сняла женщина и сказала, что тот будет дома после пяти. Ни о чем больше не спрашивая, Леонард заявил, что зайдет, «чтобы задать мистеру Роуэну несколько вопросов».

– Что за вопросы? – удивилась женщина.

– Я все объясню мистеру Роуэну, – ответил Корелл.

И тут же зауважал себя за решительность.

В половине второго на участке объявилась миссис Даффи, свидетельница. Помощник инспектора ожидал увидеть старую грымзу с маслеными глазками, но встретил нечто прямо противоположное. Миссис Даффи оказалась пышной женщиной чуть за тридцать. И с таким призывным взглядом, что он невольно опустил глаза. Кто знал, какое впечатление на судей может произвести эта вульгарная привлекательность…

– Добрый день, – приветствовал свидетельницу Корелл.

– Добрый день. Рада вам помочь.

– Мы хотели бы попросить вас еще раз рассказать о том, что вы увидели в тот день… по возможности не пропуская деталей.

Детали посыпались в таком изобилии, что Корелл успел не раз пожалеть о своем предупреждении. Ему пришлось даже выслушать лекцию о работах в саду – муж миссис Даффи был садовником.

– Настоящий профессионал… Почти художник в своем деле. Честно говоря, я многому у него научилась.

– Ближе к делу, миссис…

– Как будто я не о деле… Ах, видите ли, у нас с мистером Роуэном общая изгородь. Она разделяет наши участки, и забота о ней лежит на мне – за что миссис Роуэн мне благодарна… Ах, бедная, бедная миссис Роуэн…

– Вот ее точно можно было бы до поры оставить в покое.

– Конечно, инспектор, конечно…

– Я – помощник инспектора.

– Увлекательная, должно быть, работа…

– Когда как… Рассказывайте, прошу вас.

– Конечно, конечно… Но вы должны понимать… прошло два года. Я к вам тогда приходила.

– Я знаю.

– Но не думайте, что этим все и закончилось… Это продолжалось еще долго.

– Рассказывайте.

И снова все началось с изгороди. Как-то раз миссис Даффи решила подровнять ее садовыми ножницами и была вынуждена ступить на территорию Роуэнов, потому что «только с той стороны можно было сделать все ровненько и аккуратно».

Кроме того, у миссис Даффи были свои уважительные основания для любопытства: она опасалась за собственных детей. «У меня ведь глаза на месте», – повторяла женщина. Переступив границу соседского участка, миссис Даффи услышала странный звук. «Воспитанная в порядочной семье», она долго не могла понять, что же это могло быть. Наконец – «Бог да простит меня» – решилась заглянуть в окно соседского дома – и «тут же отвела глаза»…