Читать книгу "Дети лета - Дот Хатчисон"

Но потом загудел мой рабочий телефон.

Все застыли, уставившись на этот умный аппарат, бесхитростно вибрировавший у моих кроссовок. Никто из нас сегодня не вспоминал о делах. Точно все мы резонно согласились забыть о них на день-другой. Просто… отложить воспоминания.

Наклонившись, Стерлинг взглянула на экран.

– Это Холмс, – тихо сообщила она.

Схватив мобильник, я приняла вызов.

– Рамирес.

– Мне плевать, что там говорит Симпкинс, – вместо привета сразу заявила она, – но у детей истерика, и вы им необходимы.

– У каких детей?

– Очередная троица с плюшевыми мишками, выкрикивая ваше имя, полчаса назад забрела на пожарную станцию. Приезжайте в больницу принца Уильяма.

Жила-была некогда девочка, которая боялась плакать.

Казалось, она плакала всю свою жизнь. Те несколько дней в больнице, после ареста папы, едва она начинала плакать, в палату сразу прибегали медсестра или сотрудница социальной службы, если, конечно, с ней не было ангела. Они принимались утешать ее нежными голосами и мягкими объятиями, таких нежностей девочка еще не знала, и она начинала чувствовать себя лучше, пока страх опять не завладевал ею. Потом девочку отправили в первую приемную семью, где имели значение только слезные мольбы, вознесенные к Богу. Она не знала, как вознести свои слезы к Богу.

Она не знала, как можно хоть что-то вознести к Богу.

Но ту семью лишили детей после того, как один из мальчиков потерял сознание в классе и врач обнаружил, что они все истощены и заморены голодом. Всех детей отправили в другие приемные семьи, и девочке понравился второй дом. Там жили веселая, добрая женщина и мужчина с грустными глазами и мягкой улыбкой, и он, видимо, всегда знал, какая из девочек больше всего страдала, поскольку говорил с ними тихо и ласково, опустив руки по швам. Он никогда не трогал их, не наказывал, очень заботился об их личном пространстве и никогда не называл их уменьшительными прозвищами.

Он никогда не называл ее «ангелом» или «малышкой», никогда не называл ее «красоткой».

Но потом произошла дорожная авария, и, в отличие от маминой, это был действительно несчастный случай, и очередную группу детей разобрали в другие семьи. В следующем доме жилось тоже неплохо – всех устраивало, что они вспоминали друг о друге только за столом, – но потом к ним приехала жить тяжело заболевшая сестра мужчины со своими детьми, поэтому мужчина и женщина не смогли больше заботиться о чужих детях.

И вот тогда девочку отправили в дом, где жила женщина, чье сознание днем затуманивали таблетки, а по ночам – алкоголь и снотворное, и она даже не знала, что ее муж делал с детьми, отданными им на воспитание.

Папе понравился бы этот муж.

Девочка плакала, потому что это не должно было случиться, никогда в жизни ее больше не должны были подвергать таким мучениям (никогда, говорила ангел, никогда ей больше не придется страдать от этого), но тот мужчина пришел в ее комнату и сказал, что ей это нравилось, ведь она знала, что делала, и понимала, что ей не хватало должной мужской заботы.

Но она не могла перестать плакать; никогда не могла.

19

– Стерлинг, отвези девочек к Вику. Пошевеливайся, Рамирес, нам надо переодеться, – сказал Эддисон, засыпав гриль песком из пожарного ведра, чтобы погасить пламя, и по возможности забрав остатки сладкого пиршества. Немного погодя все мы подключились к уборке и быстро побежали в его квартиру. Девочки забрали сумки и, простившись со мной объятиями и поцелуями, ушли вслед за Стерлинг.

Казалось, глупо тратить время на переодевание, тем более что мы не участвовали в этом расследовании, но я не могла появиться в больнице в шортах и открытом топе. Мы влезли в джинсы, а поверх топа я натянула футболку с длинными рукавами и эмблемой Университета Майами, подброшенную мне Эддисоном. Не прошло и двух минут после ухода девочек, когда мы тоже вышли из дома, и даже выехали с парковки раньше их.

– Они забрели на пожарную станцию, а теперь этих троих детей доставили в больницу принца Уильяма, – сообщила я Брэндону, отчаянно вцепившись в потолочную ручку.

Спеша на место преступления, Эддисон гонял как безумный.

– Понятно, – буркнул он, обругал красный свет и поехал дальше, заметив, что улица пуста. – Три дня. Периоды между убийствами становятся все короче.

Взвизгнув тормозами, наша машина остановилась на больничной парковке сразу за служебными фургонами, и мы бросились ко входу в отделение экстренной помощи, следуя за детьми, казавшимися слишком маленькими для перевозивших их каталок. Мальчики походили друг на друга, как близнецы, но из-за худобы невозможно было определить их возраст, да и девочка выглядела не лучше. Холмс ждала нас на посту медицинской сестры. Напряженно выпрямившись, она готовилась встретить детей, но когда в реальности увидела их, полный стакан кофе выскользнул из ее ослабевших пальцев и разлился по полу.

– Они что, под наркотой? – прошептала она.

Одного из мальчиков била дрожь, но это не было похоже на сотрясающий все тело припадок: он скрипел зубами и мотал головой из стороны в сторону, отчаянно царапаясь и сдирая кожу с пальцев, оставляя на ней кровавые раны; при этом постоянно что-то бубнил, быстро и невнятно, проглатывая слова. Его близнец с блестевшим от пота лицом молчал, но зрачки его настолько расширились, что вряд ли он мог что-то видеть. Мальчик упорно пытался сглотнуть, но всякий раз его пересохшее горло издавало лишь сдавленные хрипы, сводя на нет все попытки. А их сестра…

Вопли их сестры прерывались лишь для судорожных вздохов; ее привязали ремнями к каталке, видимо, чтобы не позволить ей продолжать раздирать уже окровавленные руки. Безусловно, с ней случился нервный припадок: зрачки расширены, взгляд расфокусирован.

– Они под воздействием метамфетамина, – затаив дыхание, прошептала я. – Такой эффект дает лошадиная доза.

Вокруг них забегали медсестры; старшая сестра, отрывисто раздавая поручения, послала одну из них сбегать за врачами.

– И много им досталось? – спросила Холмс.

– Должно быть, их родители сами готовили его, – пробормотала я.

Господи, у меня самой вдруг затряслись руки. Мне приходилось раньше видеть детей под воздействием наркотиков, но не в таком кошмарном состоянии. Обычно детей подчиняли, а не возбуждали наркотиками.

– Их родителей уже обнаружили? – спросила я.

– Недалеко от пожарной станции, – мрачно ответила она.

– В их доме пожар?

– Эта наркотическая стряпня часто взрывается, – тихо чертыхнувшись, заметил Эддисон, – но думаю, на сей раз не обошлось без посторонней помощи. Если родители находились в доме…

– Это объясняет только то, что дети сами разодрали себя до крови.