Читать книгу "Арии - Дмитрий Колосов"

Именно этого мига ждала судьба, на хрупких плечах которой лежала ответственность за развитие мира. Любое развитие возможно лишь при наличии антагонизма, дающего жизнь движению. Судьба терпеливо дождалась мига сомнения Зервана, чтобы даровать миру условие развития – божественный антагонизм. Именно в этот миг в чреве времени зародились желанный Ахура-Мазда и ненавистный, но столь необходимый миру Анхра-Манью.

Узнав о том, что у него будет два сына, Зерван поклялся отдать власть над миром тому, кто родится первым. Он знал, что первым должен быть Ахура-Мазда. Но простодушный бог добра рассказал о клятве Зервана брату. И тогда Анхра-Манью разорвал отцовское чрево и с торжеством вышел наружу, явив свой отвратительный лик Зервану. Бог времени содрогнулся от ужаса. Он желал бы отречься от данного обещания, но не мог идти наперекор собственной клятве. Это было слишком даже для всемогущего бога. Зервану пришлось исполнить обещание и передать власть Анхра-Манью, но при этом Бог Времени установил срок, по истечении которого дух зла сгинет и воцарится добро. Срок в девять тысяч лет.

Введение Зервана придало зороастрийской концепции большую стройность и, казалось, ничего не изменило. Основой ее осталось дуалистическое равновесие добра и зла. И равновесие это исключало все негативные тенденции, характерные для иудаизма и эпигонских религий. Обе силы: и Ахура-Мазда, и Ариман (Анхра-Манью) – абсолютно равноправны изначально. Оба бога принимают участие в творении, воспринимая его каждый по-своему.

Оба Духа, которые уже изначально в сновидениибыли подобны близнецамИ поныне пребывают во всех мыслях, словах и делах,суть Добро и Зло.

Авеста

Зерванизм абсолютизировал время, сделав упор на его свойства как вечности. При этом Зерван, по сути, умалял Ахура-Мазду, приняв функцию творца и предоставив сыну должность лишь устроителя – сомнительную, ибо другим устроителем был Анхра-Манью.

Время определяло все – судьбу мира, судьбы богов, судьбы людей. Линия времени, с таким трудом натянутая Заратустрой, свернулась в спираль – без начала и конца. История обратилась в вечное повторение; эпоха противостояния добра и зла – в великий год. «Кроме того, – справедливо отмечает Мэри Бойс, – зерванистские заблуждения относительно судьбы и неумолимой власти времени затемнили главное в зороастрийском учении – идею о свободе воли, о возможности для каждого человека решить свою собственную судьбу путем выбора между Добром и Злом».

Если маздаиты эпохи персидской экспансии лишь отчасти поступились свободой воли, передав благому богу контроль, но не власть над нею, зерваниты отказались от этой свободы вовсе, вверив свою судьбу во власть величайшего из богов, которого только можно себе вообразить, – Могущественного Времени.

Именно зерваниты своей проповедью сокрушили краеугольный камень учения Заратустры – идею свободы воли. Действительно, к чему бороться за добро, когда уже все определено бесконечным временем? В будущем это приведет к фактическому поражению зороастризма в противостоянии с зерванистским маздаянизмом, а впоследствии и с исламом. Незримое противостояние классического зороастризма и зерванизма, облаченного в мантию зороастризма, имело трагические последствия для ариев. По мере обретения славы, богатства и власти арийские вельможи все чаще привечали во дворцах и поместьях всяческих философствующих чудаков, порой философов, порой же откровенных проходимцев. Что делать – мода! Вот так в арийскую верхушку и проникали велеречивые маги. В борьбе за влияние с военной знатью им волей-неволей приходилось быть изворотливыми. Это были большие интриганы, настоящие иезуиты своего времени, без колебания пускавшие в ход нож или болиголов. Со временем они приобрели немалое влияние в придворных кругах, следствием которого становились заговоры, убийства, перевороты, восстания властолюбивых сатрапов.

Тому есть немало свидетельств. Не исключено участие магов в убийстве Ксеркса. Вероятна их причастность к мятежам сатрапов. Но до поры до времени маги старались не афишировать свое тайное могущество. Будучи в массе своей истинными приверженцами зороастризма, самой пассионарной на тот момент веры, они шли впереди войска со священным огнем, и тогда ариям сопутствовала удача. Даже с эллинами они воевали с переменным успехом, хотя на стороне тех были превосходящее вооружение и организация, которым парсийские витязи могли противопоставить разве что удаль с отвагой.

Но постепенно зерванизм выходил из тени, распространял свое странное обаяние не только на декаденствующую знать, но и на неискушенных простолюдинов. Вот тогда-то и приключился крах величайшей империи, когда для последнего из Ахеменидов метания между зерванизмом и зороастризмом закончились Гавгамеллами.

Обыкновенно считается, что грандиозный успех восточного похода Александра объясняется гением его предводителя, великолепной организацией войска да храбростью македонян и греков. Все это так. Но едва ли кто попытался связать триумф этого предприятия с тем катастрофическим духовным сдвигом, который произошел в душах обитателей Ахеменидской империи.

Насколько беспомощными показали себя арии во время этой кампании! Причем именно арии, тогда как иноверцы проявляли достойное мужество и подобающую тому мужеству энергию.

Весной 334 года до н. э. армия Александра, покуда еще не Великого, переправилась через Геллеспонт. Отменная армия, про которую отчего-то считают нужным писать, будто бы она была невелика. Ничего себе невелика! Тридцать тысяч пехотинцев, по большей части тяжеловооруженных, да пять тысяч всадников-катафрактариев. Очень даже приличная армия по тем временам, если, конечно, не сравнивать ее с фантастическими армиями, сошедшимися в битве при Курукшетре.

На реке Граник Александру противостояла равная по численности персидская армия, имевшая серьезный перевес в коннице. Однако македонские и фессалийские эскадроны после недолгой стычки разметали неприятельскую кавалерию – персов и всадников западных сатрапий. Азиатская пехота попросту разбежалась; сопротивление оказали лишь греческие наемники на персидской службе – и то скорее в силу страха перед вполне очевидным пленением и, как итог, смертью или рабством. Заметим, добрая половина бежавших исповедовала зороастризм, но зерванистского толка и умирать ради неведомо когда назначенной победы сил добра желанием не горела.

Через полгода приключилась новая битва. При Иссе персы имели примерно двойное превосходство, в том числе громадный – если верить античным историкам, традиционно, с подачи архиграмматиков, жизнеописателей подвигов Александра, преувеличивающим силы врагов, – корпус наемников. Но большую часть армии составляли все те же персы и военизированный сброд из западных сатрапий. Последние заслуживают упоминания разве что по причине их численности, персы же – в связи с верой в Зервана со всеми вытекающими из той веры последствиями.

Итог битвы известен. Персидские полки на левом фланге не устояли под стремительным натиском македонских агем; Дарий, наплевав на заповедь противостояния злу, бежал; греческие наемники после упорного, но недолгого сопротивления отступили.