Читать книгу "Мотив для спасения - Блейк Пирс"

Подойдя ближе, она поцеловала Эйвери в лоб.

– Как дела, мам?

Блэк воспользовалась блокнотом, который оставил врач, и написала: «Уже лучше. Хотя бы жива». На секунду замерев, она продолжила писать. Это заняло чуть больше времени, но закончив, она передала лист Роуз.

«Я люблю тебя и искренне рада, что ты была со мной. Но сейчас мы в безопасности. Иди домой. Выспись. Прими душ. Поешь нормально. Не трать здесь все свое время. Я знаю, каково это. Это полный отстой».

– Я думала об этом, но не могу, – покачала головой Роуз. – После всего, что случилось, я слишком напугана. Я отнюдь не горжусь этим, но это так.

Блэк кивнула в ответ и похлопала по краю постели. Она чуть-чуть подвинулась, морщась от боли в ребрах и запястье.

Роуз даже не стала притворяться, что не хочет подойти. Она осторожно прилегла на кровать рядом с матерью. Эйвери не смогла обнять ее так, как хотела, поэтому просто прикрыла глаза, ощущая присутствие дочери рядом. С этим чувством полной безопасности, она впервые просто заснула за последние пять дней.

***

Рентгеновские снимки также принесли отличный результат и на следующий день Эйвери полностью вправили челюсть. Из-за этого вся нижняя половина лица безумно болела, будто она неделю жевала ириски без остановки. Ей дали список продуктов, которые можно было употреблять в пищу в последующие пару недель (не так уж и долго), и напомнили, что не стоит долго разговаривать без реальной необходимости.

Засчет этого, состоявшийся днем разговор с Коннелли был очень коротким и только по делу. Когда он пришел, Роуз сидела в кресле для посетителей, общаясь на Facebook. Ее друзья посылали наилучшие пожелания матери, а также вспоминали, насколько крута она была. Новости о случившемся разлетелись по всем каналам и Эйвери стала чуть ли не героем.

Как только Коннелли появился в дверях, Роуз приветственно помахала ему и поднялась с кресла. Она направилась к выходу, чтобы дать им возможность поговорить, но Блэк остановила ее.

– Нет. Останься.

Даже столь маленькая фраза причинила ей боль, но она была никчемной по сравнению с той, которую пришлось испытать всего пять ночей назад.

– Она права, – кивнул Коннелли. – Присядь, Роуз. Ты также прошла через весь этот ад. Ты стала частью этого, поэтому заслуживаешь получить информацию.

Роуз слегка улыбнулась и вернулась к креслу. Убрав телефон, она пристально посмотрела на собеседника.

– Для начала, – произнес он, – О’Мэлли уже чертовски устал отвечать на звонки СМИ, требующих провести с тобой интервью. Мы общались с CNN и FoxNews. История о твоей драке с Билем стала буквально вирусом в Твиттере. Уже сделали мэмы. Все выходит из-под контроля.

Эйвери покачала головой. Мысль о том, что все, через что ей пришлось пройти, теперь является всеобщим интересом, была немного жутковатой. Но она знала, как разлетаются новости… Особенно связанные с серийными маньяками.

– Пара моментов, прежде чем бы перейдем к той информации, которую ты от меня ждешь. Для Рамиреса, Сойера и Деннисона сделают небольшие памятники. Мы пока не знаем, где их установят, но не будем давать никаких указаний, пока ты не выйдешь отсюда. Мы хотим, чтобы это решила ты. Круто?

– Круто.

– Хорошо. Теперь о Говарде Рэндалле… Мы знаем, что в него попали хотя бы один раз. Четверо полицейских видели этот момент и могут подтвердить. На месте преступления также была найдена его кровь. Но вопрос, который мучает буквально каждого: Что он там делал? Он работал с Билем?

– Он спас меня, – покачала головой Эйвери.

– Что?

Она потянулась было за блокнотом и ручкой, лежащими на столе у кровати, но Коннелли махнул рукой.

– Нет. Расскажешь мне позже, когда сможешь окунуться в детали. В любом случае… Прошло уже пять дней, а мы пока его не обнаружили. Если пуля убила его и он опустился на дно, то, в конце концов, тело достанут подводники. Но, ты знаешь, как все происходит на самом деле… Если его подстрелили бы и он погиб, то тело бы уже само всплыло. Этого не случилось. И у нас нет никаких предположений по поводу того, где он может скрываться.

Эйвери кивнула, все еще настаивая на том, что только что сообщила Коннелли. Произнеся это вслух, она лишь укрепила свое мнение. Теперь оставалось понять, что все это значило.

«Он спас меня».

– У нас имеется подтверждение со стороны заключенных, которые видели, что они общались минимум дважды в тюрьме. Кажется, одна из этих бесед привела к ссоре. Но это все, что у нас есть.

Она улыбнулась и слабо кивнула.

«И, зная Говарда, – решила Эйвери. – Это, вероятно, все, что у вас будет».

Глава тридцать четвертая

Спустя месяц, боль от той ночи все еще оставалась существенной. Все заживало настолько быстро, насколько вообще было возможно, но швы на ноге постоянно чесались, а ребра то и дело ныли вне зависимости от положения, хотя доктора продолжали надеяться на скорый успех.

В любом случае, Эйвери уже могла продолжать нормальную жизнь. Ее выписали на следующий день после разговора с Коннелли. Они с Роуз вернулись в ее квартиру, с радостью обнаружив, что коллеги из участка заплатили за замену окна и уборку помещения.

Была проведена трогательная памятная церемония по Рамиресу, Сойеру и Деннисону, где Блэк впервые показала публике свое лицо после той ночи у причала. Роуз показала ей несколько постов со страницы в Facebook, где люди благодарили ее за проделанную работу и хвалили за борьбу. Тем не менее, Эйвери ощущала, что не заслуживала всего этого. Она отклонила все просьбы о проведении интервью и через две недели от нее, наконец, отстали. Мир закрутился вокруг других историй и Блэк радовалась тому, что о ней позабыли.

Проходя через все это, пока раны заживали, а отношения с Роуз стали такими, о которых она могла раньше только мечтать, Эйвери поняла, что для того, чтобы продолжить нормальную жизнь, ей требуется сделать две вещи. Ей не хотелось делать это, но она была должна.

Первая мысль посетила ее во время проведения церемонии. Блэк тогда впервые после больницы пришла в А1. Все смотрели на нее так, будто она была знаменитостью или какой-то героиней, что лишь подтолкнуло ее к принятию решения.

Она медленно прошла в кабинет О’Мэлли и положила на стол свой пистолет и жетон. Капитан лишь вздохнул и улыбнулся, что было большой редкостью. Он выглядел так, словно хотел убедить ее остаться, но решил не встревать.

– Уверена? – только спросил он.

Эйвери кивнула. Она боялась, что, если попытается заговорить, то разрыдается. А за последние две-три недели она итак слишком часто это делала.

– Я предполагал такой исход, – произнес О’Мэлли. – Но, послушай, если ты вдруг передумаешь, я буду только рад. Просто придешь, заберешь все это и ты на работе. Мне плевать, если тебе уже стукнет шестьдесят и ты займешь стол лишь для того, чтобы отвечать на звонки. Мы будем ждать тебя.