Читать книгу "Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII - Стефан Кларк"

Но Берти не назовешь заурядной жертвой моды. У него было достаточно и денег, чтобы воплотить в реальность любой каприз в одежде, и уверенности в себе, чтобы носить то, что ему нравилось. Одним словом, как икона стиля, он был своего рода мужской версией принцессы Дианы XIX века. Тут впору усмехнуться, поскольку изначально он перенял чувство моды от тех самых людей, которые теперь восхищались его тонким вкусом.

Берти впервые оценил французский шик, когда приехал в Париж с родителями в 1855 году. Однако великий смысл изысканной одежды он постиг, только когда начал посещать Наполеона и Евгению; уже будучи молодым человеком, он оценил в полной мере, насколько высоко поднята во Франции планка моды.

Императорская чета, со всей строгостью надсмотрщика, требовала правильного платья для каждого случая. Это была настоящая диктатура моды. На каждом из шести ежегодных балов в приглашении было указано, что мужчины должны быть en uniforme[241], так что все офицеры приходили в мундирах своих полков, щеголяя в обшитых галуном кителях, которые «Битлз» и Джимми Хендрикс спустя столетие позаимствуют для своего психоделического рока. Между тем на всех официальных приемах иностранные сановники были увешаны лентами и медалями, наряжены в некую «национальную военную форму», даже если и ни разу в порыве гнева не размахивали саблей. Гражданские лица должны были соблюдать строгий дресс-код, который имел тонкие различия в зависимости от повода и обычно предполагал черный фрак, плотный белый жилет и рубашку с высоким воротником, черные бриджи и гольфы. Все это породило весьма выгодную индустрию проката костюмов в Париже. Берти был почетным гостем почти на каждом парижском приеме и заранее получал подробный инструктаж, что позволяло ему выглядеть безупречно. Мужчинам при императорском дворе не оставляли простора для импровизации.

Стандарты платья были не менее строгими и для женщин, хотя у них было больше свободы в выражении индивидуальности, поскольку основная роль женщины при наполеоновском дворе заключалась в том, чтобы выглядеть сногсшибательно (разумеется, не до такой степени, как Евгения). Одно лишь бальное платье могло создать или погубить репутацию своей владелице. В мемуарах о жизни во времена Второй империи граф де Мони описывает графиню, которая блистала при дворе исключительно из-за «совершенства своего лица, академической чистоты изгибов фигуры… и блестящего выбора любовников». Однажды эта дама приехала на бал-маскарад в два часа ночи (дождавшись отъезда императорской четы, чтобы не затмить императрицу), одетая как древнеримская богиня. Ее откровенное платье поражало своим боковым разрезом по всей длине, обнажавшим эротические просторы бедра и то, что де Мони называет «стопой нереального совершенства» в открытой сандалии. Да-да, женщина показала пальцы ног в общественном месте. Трудно представить что-либо подобное на угрюмых посиделках у Виктории.

Когда молодой Берти совершил свою первую вылазку за пределы императорского дворца, он, наверное, обратил внимание на то, что и обычные парижане одеты так же стильно. Днем мужчины того времени ходили в длинных, наглухо застегнутых сюртуках с жестким высоким воротником, очень высоких цилиндрах и перчатках настолько тонких что сразу была понятна их практическая бесполезность. Примерно так же одевались и богатые молодые мужчины Лондона, но в Париже этот плейбойский стиль царил практически повсеместно, и щеголи расхаживали по бульварам, словно это была территория их шато. И, как мы видели, многие из этих парижан действительно владели шато – hôtel particuliers – в городе.

Как только Берти оценил эти высокие парижские стандарты, он перевез их в Лондон и адаптировал к своей жизни, поручив своему портному, Генри Пулу с Сэвил-Роу, добавить то, что французы сейчас любят называть британским штрихом, и создать его собственный стиль, который он затем реэкспортирует в Париж. Французам это пришлось по вкусу, и самым распространенным эпитетом для Берти стало «безупречный». Вот что говорил Ксавье Паоли, французский комиссар полиции, позже ставший официальным телохранителем Берти, когда увидел его впервые в 1870-х годах: «Под безупречным кроем темно-синего твидового костюма его походка была легкой и удивительно расслабленной. Все в нем – от умело завязанного узла галстука и до тонкого шелкового платка, выглядывающего из нагрудного кармана; от бамбуковой трости с золотым набалдашником, зажатой под мышкой, до ароматной гаванской сигары в зубах; от светло-серой фетровой шляпы, которую он носил слегка набок, до желтых замшевых перчаток с черной отстрочкой – выражало спокойную элегантность и утонченную изысканность». Французский полицейский, слуга Республики, мгновенно подпал под чары английского принца.

Берти приписывают сразу несколько изобретений в портняжном деле. Если верить некоторым источникам, он первым в мире стал носить брюки с отворотами, придумав это во время прогулки по сельской местности, когда ему пришлось подвернуть штанины, чтобы они не намокли. Говорят, что с него началась мода на расстегнутую нижнюю пуговицу жилета, когда он стал приспосабливать одежду к своей расползающейся талии. Эта полнота впоследствии привела к тому, что он и вовсе перестал застегивать пиджак, что с радостью переняли парижане всех сословий. И в доказательство того, что он всегда был открыт для новых идей, Берти стал зачинателем повального увлечения брюками без стрелок, хотя инициатором следовало бы считать слугу, который случайно загладил стрелки, вместо того чтобы их отутюжить.

Но его величайшим изобретением был смокинг. По легенде, именно Берти первым заказал у своего портного Генри Пула короткий пиджак для вечерних выходов. Конечно, открытие может показаться не столь революционным, как изобретение пенициллина или парового двигателя, но, безусловно, это совсем не плохо, что у британской королевской особы однажды зародилась идея более универсальная, чем шесть браков или вторжение во Францию.

Как гласит история, длинный сюртук с фалдами как неформальная одежда становился все менее и менее популярным в Лондоне 1850-1860-х. «Хвосты» сначала убрали – по практическим соображениям – для облегчения верховой езды в Гайд-парке, а затем и во всей повседневной одежде. Хотя по вечерам фраки оставались обязательными для тех, кто хотел выглядеть шикарно. У мужчин вошло в привычку надевать бархатный пиджак поверх вечернего костюма, когда они выходили курить после обеда, – чтобы одежда не впитывала запах сигар, – и постепенно этот «курительный пиджак»[242] становился все короче. Очевидно, это Берти попросил Генри Пула сшить курительный пиджак из черной шерсти и с шелковыми лацканами, чтобы его можно было не снимать весь вечер, принимая друзей в неформальной обстановке (как у Наполеона и Евгении, вечеринки в его резиденциях различались по степени формальности). Возможно, Берти было лень все время снимать и надевать курительный пиджак, или – что более вероятно – он хотел, чтобы курение стало постоянным элементом вечера, а не ограничивалось короткими перерывами после еды. Так или иначе, смокинг Джеймса Бонда появился на свет и жив по сей день.